Сначала один, совсем смущенный, глаз не поднимал почти. Сорока его не помнил толком, вроде как тот обувью торговал на соседнем ряду. Гость что-то негромко говорил, головой качал печально. Парень ему в ответ тоже кивал. А вот о чем болтали – как отшибло!
Затем еще двое пришли.
Эти держали точку по продаже радиодеталей и прочей электронной требухи. Держались тоже неуверенно, но хоть землю не буравили, старались смотреть в лицо. Лиц, кстати, Сорока тоже не запомнил. Разговора – тоже. Невесть почему парочка пообещала, что, если понадобится, они могут кому-то что-то передать. Если Сорока сам не успеет. Тот поблагодарил, не совсем понимая, за что поклоны раздает, и от услуг вежливо отказался.
Потом появились двое парней от Тугого.
Из тех, что охраняли рынок. Бывшие желтопузые вроде, но точнее Сорока не знал. Да и вообще мордоворотов местных различал с трудом, они же все будто инкубаторские… Широкоплечие быки говорить лишнего не стали. Руку пожали. По-простому сдвинули товар Сливоносого на край прилавка, развернули принесенную скатерку – а там фляжка армейская, стопки жестяные, кусок колбасы да хлеба ломоть.
Без лишних слов разлили на троих. Что-то пробормотали, словно на перроне перед уходящим поездом прощались. Ну и выпили. Дважды. Сорока с ними тоже пил, ясное дело. До сих пор не совсем понимая, что происходит. Да и не вникая толком, уж слишком тихими стали звуки окружающего мира.
Флягу, самогон и закуску крепыши оставили. Сказали, за вещами завтра к Вардану лично зайдут. А колбаску он может доесть, натуральная свинина, мол. По-отечески так по плечу потрепали. И ушли, куря самосад в огромные кулачищи.
И вот только когда сивуха ударила в живот, а затем сразу в голову, до Сороки наконец дошло. Докатилось, долетело, и будто восковые затычки из ушей вынули. А в лицо словно снега пригоршню бросили. Да еще по затылку затрещину отвесили недетскую.
Ноги подкосились. В голове зашумело, да так на стул свой продавленный и упал, словно в кисель превратился.
Вспомнил. Осознал. Словно вечность прошла, а ведь часы в контейнере напротив показывали всего 13:17. И навалилось сразу на ребра так, что дышать стало невмоготу. Хрипя, сопя и краснея, вспоминал Сорока события последних двадцати минут…
– Совсем скоро, буквально через каких-то три минуты, дорогие друзья, вы узнаете, кто заплатит за обеспеченную жизнь Ларисы из Восьмичасового Сектора!
Утренний ведущий за время эфира, казалось, не только сил не растерял, но голосил еще торопливее и задорней. А может, наглотался чего…
– Внемлите мне, дети Циферблата, ибо вновь на ваших глазах вершится доброе и справедливое!
Сорока, от скуки занятый изучением маркировки на новеньких банках тушенки, вздохнул и поднял голову к приемнику. Этот жест по всему рынку повторили сотни продавцов и покупателей. Все те, кто поставил себя на кон, мечтая выиграть огромные деньги, но рискуя потерять жизнь. Ради справедливости. Ради закона сохранения энергии и равенства