– Ого, с бассейном! – сказала Лиза.
Войдя в их дом, я сперва бесцельно побродил по гостиной и кухне, потом прогулялся по саду. Многих из гостей я вроде как знал в лицо, правда не всегда мог сообразить откуда. Был там и кое-кто из моих пациентов. Большинство наверняка впервые видели меня не на работе, в обычной одежде и с растрепанными волосами, чем и объясняется, что они в свой черед смотрели на меня как на человека, который кажется знакомым, только не припомнишь, где ты его встречал. Я не рвался им помогать. Кивал и шел дальше.
Ралф стоял возле барбекю, в кухонном фартуке с надписью «I LOVE NY». Протыкал сосиски, переворачивал гамбургеры, сдвигал на блюдо куриные крылышки.
– Марк! – Он наклонился, запустил руку в синюю сумку-холодильник, достал полулитровую банку «Юпилера». – А где твоя жена? Надеюсь, ты привез с собой свою красотку-жену?
Он сунул мне в руку ледяную банку с пивом. Я посмотрел на него. И волей-неволей рассмеялся.
– Что смеешься-то? – спросил он. – Неужто скажешь, что дерзнул явиться один?
Я обвел взглядом сад, будто ища Каролину. Но искал кой-кого другого. И углядел ее почти сразу же. Она стояла возле раздвижной стеклянной двери, из которой я совсем недавно вышел наружу.
Она тоже меня заметила. Помахала рукой.
– Пойду посмотрю, где она, – сказал я.
Тут я сперва должен сказать несколько слов о собственной внешности. Я не Джордж Клуни. Для ведущей роли в сериале про больницу не гожусь. Но, пожалуй, обладаю неким магнетизмом или, точнее, взглядом. Этот взгляд объединяет врачей всех рангов. Раздевающий взгляд – другого эпитета я подобрать не могу. Взгляд, который видит человеческое тело таким, каково оно есть. Для нас это тело не имеет секретов, говорим мы взглядом. Вы можете закутать его в одежду, но под ней вы голые. Вот так мы смотрим на людей. Видим в них даже не столько пациентов, сколько временных обитателей тела, которое без регулярного профилактического обслуживания просто откажет.
Я стоял с Юдит на террасе, у раздвижной стеклянной двери. Из дома в сад журчала негромкая музыка. Что-то южноамериканское: сальса. Но никто не танцевал. Повсюду небольшие группы увлеченных разговором людей. Мы, Юдит и я, не бросались в глаза. Тоже составляли группку.
– Вы давно здесь живете? – спросил я.
Оба мы уже держали в руках пластмассовые тарелки, только что наполненные у буфета в гостиной. У меня преобладали мясные закуски, французский сыр и что-то с майонезом, у нее – помидорчики, тунец и какая-то серовато-зеленая штука, похожая на лист артишока, но наверняка вовсе не артишок.
– Это дом моих родителей, – ответила Юдит. – Мы с Ралфом несколько лет прожили на барже. Мило, романтично, назовите как угодно, но, когда родились мальчики, стало попросту тесно и неудобно. К тому же все время боишься: двое малышей, а вокруг день-деньской вода. Да и нам самим здорово надоело. По горло были сыты житьем