Азеф был сыном еврейского портного из Ростова, выросшим в нищете, но выбившимся в люди своими силами, став инженером-электротехником (что потом пригодилось). Чернов не мог нарадоваться на главного террориста партии: «Со своим ясным, четким, математическим умом Азеф казался незаменимым. Брался ли он организовывать транспорт или склад литературы с планомерной развозкой на места, изучить динамитное дело, поставить лабораторию, произвести ряд сложных опытов – везде дело у него кипело. «Золотые руки» – часто говорили про него»[653]. Про профессионального убийцу. Всеобщее недовольство прогрессивной общественности он вызовет только тогда, когда выяснится, что еще с 1893 года Азеф был… ценнейшим осведомителем спецслужб.
Его правой рукой в БО был Борис Савинков, одна из самых загадочных фигур русской революции. «В суховатом, неподвижном лице, скорее западноевропейского, чем типично русского склада, сумрачно, не светясь, горели небольшие, печальные и жестокие глаза. Левую щеку от носа к углу жадного и горького рта прорезала глубокая складка»[654]. Чернов вспоминал его как личность исключительно противоречивую: «Занимательный собеседник, увлекательный рассказчик, с неплохим художественным вкусом, Савинков обладал большим запасом фантазии; в его поведении однако Wahrheit (Правда) преплеталась, хотя и не грубо, с Dichtung (Сочинение)[655]; то был крайний субъективизм в восприятии людей и фактов; чем дальше, тем больше он окрашивался какой-то «мефистофельщиной», искренним или напускным презрением к людям»[656]. Занятие убийствами не мешало этому сыну варшавского судьи и бывшему студенту Петербургского университета находить время для литературного творчества. Его книга «Конь Бледный» многими была воспринята как претензия на сверхчеловечество и проповедь аморализма. В то же время эстетство и претензии на аристократизм бросили Савинкова в сторону «христиан Третьего завета» – Дмитрия Мережковского и Зинаиды Гиппиус, – размышлявших как раз о создании «религиозного народничества», чтобы сделать именно религию душой революции. Для почитательницы его талантов Гиппиус «Борис Савинков – сильный, сжатый, властный индивидуалист. Личник»[657]. Степун же при встрече убедился, что тот «был скорее фашистом типа