Мама, мама – вот тебя и не стало.
Вот тебя и не стало, мама.
Что стало с моей уверенностью,
что тебя слишком много?
а мне досталось так мало,
когда ты ушла,
и вовсе, как отрубило:
пост круглый год,
никаких излишков,
но ты позаботилась
– должно быть знала -
оставила деньжат на книжке.
Не много, но и не мало:
на жизнь целую не хватит, конечно,
но хватит, чтобы начать латать
свое одиночество.
Я начал с того, что пил и таскался за бабами,
я прожил жизнь за одно лето,
к осени выдохся, к весне развелся,
бросил пить после больницы.
Так прошло полтора года,
в чужой квартире, с чужой женой,
где мы заполняли бреши:
шили-латали,
лечили раны на скорую руку,
до пьяного пота любили друг друга,
вполне безопасно, впрочем,
почти невинно,
как дети, брошенные родителями,
на произвол судьбы.
Я трезвел постепенно,
заполняя время строчками,
сочиняя истории одну за другой,
в которых не было вымысла.
Пятую свою повесть,
на которую не было спроса
я написал за полгода.
Что делать дальше?
Поставить точку
и начать жизнь с начала?
Зачем, если из нее исчезли все звуки,
шум городов, улиц.
Я остался один на один с прошлым
которое не имело смысла,
я покончил с собой,
оставаясь формально живым,
здоровым и на удивление трезвым.
Я решил показать жизни спину,
уставшего от нее человека,
ни в отца и не в мать -
слишком жадных, слишком открытых,
я же подобен бревну, мертвому дереву,
крокодилу,
лежащему по ноздри в тине,
поджидающего свою жертву.
Подойдя слишком близко,
ты замечаешь мои глаза
цвета болотной жижи,
и называешь меня по имени.
Снился сон будто я в гостях в Бурятии в доме у своей бывшей тещи. Там собрались многочисленные родственники моей бывшей жены, она сама, много родственников-бурятов со стороны мужа сестры. Меня почти никто не узнает. Одна из женщин долго присматривается ко мне, а потом подходит и начинает сватать мне мою бывшую супругу, нахваливая ее как хорошую женщину, вот, дескать, не повезло ей, мужа в пьяной драке убили. Я смеюсь, подхожу к жене и говорю