Я начал свой рассказ, но чувствовалось, что полицейский не слишком внимательно его слушал, он то и дело задавал мне вопросы не имеющие отношения к делу: кто я, откуда, почему я решил, что девушка собирается покончить самоубийством. Ее подруги дали совсем другие показания, они сказали что это обычное поведение девушек на подобного рода концертах, когда кто-то из них делает вид, что собирается сброситься вниз, а на самом деле это всего лишь часть перфоменса и больше ничего. Как правило, девушки сами справляются с ситуацией, не привлекая к делу полицию, но раз уж я позвонил, то делу дали законный ход и впереди меня ждет судебное разбирательство, в котором я буду участвовать в качестве свидетеля. Попутно полицейский решал еще кучу каких-то других дел, рассказывая о том, что только что приехал из штата Айова, и вот, мол, где действительно была тягомотина, потому что ему пришлось целый день тащится по дорогам со скоростью 50 миль в час, потому что в штате установлены такие неразумно низкие скоростные ограничения.
Потом полицейский не торопясь собрал всех свидетелей в зале, в котором должно было начаться судебное заседание, а сам куда-то свалил. Никто никуда не торопился, все были заняты своими делами, кто-то коротал время за вязанием, кто-то читал книгу. Я понял, что серьезно влип.
Наконец заседание началось и первое, о чем меня спросил судья, это почему я решил, что девушка решила покончить собой. Я вновь пытался рассказать судье, как своими глазами видел, как девушка несколько раз подбегала к перилам балкона и пыталась бросится вниз, но всякий раз ее подруги в последний момент ее останавливали и силой отбрасывали от опасной зоны.
Судья дал слово полицейскому и тот озвучил версию свидетелей, которые утверждали, что это обычная для подобных мероприятий форма поведения экзальтированной публики, не более того.
Я стал возражать, что со стороны это выглядело действительно опасно, и судья почувствовал, что я начал нервничать.
– Не волнуйтесь, пожалуйста, мы всего лишь хотим установить истину, и надеемся в этом на вашу помощь.
Тут я и вовсе разозлился и заявил, что вовсе не собирался устанавливать никакую истину, а хотел предупредить самоубийство.
– Но как следует из показаний свидетелей, попытки самоубийства не было! – возразил судья. – Разрешите мне задать вам несколько вопросов: кто вы, откуда, каков ваш род занятий?
Мне пришлось объяснять суду, что я временно безработный, проживаю в городе Курске на чужой даче, и с этим неприятным ощущением необходимости оправдываться я и проснулся. Я проснулся на чужой даче под Курском. Я действительно вот уже два года был безработным, моя жизнь зашла в тупик, я не знал что мне делать дальше, но я твердо решил, что буду искать пути, чтобы выбраться из этой ситуации – мне все же интересно было знать каков сюжет у этой повести, и что же со мной будет дальше.
Я начинаю почти каждый день с вопроса к себе. Я начинаю день с вопроса: кто я? – словно бы я только что родился и за мной нет никакой истории, никакого прошлого. Мне немного холодно, в комнате прохладно, середина мая, но погода все еще не установилась, словно намекая на то, что мне бы тоже пора установиться, но я только мерзну и раздумываю над тем, как выразить то, что я чувствую каждое утро. Я начинаю каждое свое утро со списка потерь. Поскольку я не могу остановиться, то каждое утро я стараюсь его чем-то дополнить, добавить в него новое имя, тем самым, очищая пространство сознания от помех, избавляясь от явлений, имен, наименований, которые не несут никакой смысловой и эмоциональной нагрузки, которые только мешают мне осознать то положение, в которое я попал. Я не знаю, что это за положение. Для кого-то оно было бы невыносимым, но я не спешу делать выводы, я постепенно приучаю себя погружаться в это состояние тишины и безлюдья, в эти идеальные условие для ведения реестра потерь, своего рода моей личной Книги Мертвых, куда все чаще попадают и живые тоже.
Открывает список мама, и дальше словно ураганом сметает всех, кто долгое время был с ней связан: ее сестру, моя жену, детей. Так горько, что трудно остановиться. Список растет за счет бывших друзей, знакомых, коллег, учителей. Постепенно я оказываюсь в царстве мертвецов и сам кажусь себе одним из них.
Шавасана – поза мертвеца.
Я ложусь на пол и закутываюсь словно саваном покрывалом и погружаюсь в дрему. Время от времени я вздрагиваю, не давая сну полностью овладеть мной. Мой мозг отключается, на секунду мне кажется, что я разглядываю лоб человека, погруженного в воду.
Я испытываю облегчение, но мое сердце наполняется печалью. Я не могу изменить порядок вещей и оказаться среди живых. Там, где-то на другой половине земли, мои дети, от которых я отрекся. Я сам подписал себе приговор, я сам покончил жизнь самоубийством. Мама, зачем?
Ночью мне снилось, что я в одной постели с женой. Мы лежим и молчим. Я думаю: почему мы не можем поговорить обо всем откровенно, почему мы замкнулись в молчании? Неожиданно жена начинает меня целовать в губы. Ее поцелуй сладок и даже приятен, хотя наяву я никогда не думаю о ней, как о желанной женщине. Если бы я продолжал любить ее или испытывать привязанность, я бы не заходил в своем упрямстве