– Что это?
– Лепёшки с чесноком и сладкий карри. А, ты спрашиваешь про газету? Никогда не видел газет? Её привозит почтальон каждый день, и всякий гражданин обязан её выписывать и читать. Называется «Голос правды». Хотя такая дрянь, что в неё только ужин заворачивать. Да ты ешь, пока тёплые. У вас пекут лепёшки?
– Моя мама печёт из кукурузной муки, а карри у нас не бывает, – ответил Мауи. – Вкусно, спасибо!
– Что ж, приятного аппетита! – крыса улыбнулась и наморщила нос, радуясь похвале.
Мауи отпил воды из кувшина, поперхнулся и подозрительно посмотрел на Батари.
– Не нравится? – та поняла без слов. – В нашем колодце вода невкусная. Не чета вашей из чистых ручьёв.
– Неужели у вас нет ни озёр, ни речек? – удивился Мауи.
– Откуда им взяться? После дождя вода уходит в нижние слои мусора, отстаивается там и тухнет. Её-то мы и достаём из колодца. А если хочешь чистой, то покупай на водяной ферме. Там растягивают полиэтиленовые пакеты и собирают дождевую воду. Она дорогая. По карману только богачам.
Мышак грустно вздохнул. Батари решила больше не докучать ему разговорами и пошла обратно в дом. Мауи съел все лепёшки, макая их в оранжевую подливку, старательно собрал крошки. Жаль, что лепёшки кончились слишком быстро, едва насытив молодого рыбака.
Снова послышался скрип. Мауи решил, что хозяйка возвращается за посудой. Из дома выбежала Басма, а за ней с хохотом гналась Закира. Малышка пронзительно верещала. Она мчалась, не разбирая дороги, покуда не застыла перед клеткой, будто налетев на стену. Обе крыски смотрели на незнакомца во все глаза, о чём-то тихо перешёптывались и хихикали. Потом Закира спросила:
– А ты не кусаешься?
– Не кусаюсь! – буркнул Мауи. – И блох у меня нет, и сплю на коврике, как и вы!
– Мы спим на кроватях, – высокомерно ответила девочка. – Не обижайся. Просто папа сказал не подходить близко, потому что ты нас разорвёшь на клочки. А с виду ты вовсе не злой.
– А зачем ты разрисовал мордочку? – восхищённо пискнула Басма. – Я тоже хочу такие картинки!
– Это моя моко, – объяснил Мауи, трогая шерсть на щеках и лбу. – Священные рисунки нашего племени. Портить их строго запрещено – табу! Кто стирает моко, тот стирает память.
– И для чего они тебе? – спросила Закира. – У нас таких рисунков нет.
– Они рассказывают обо мне и о моей жизни, – ответил мышак, но девочки посмотрели на него с недоумением.
Мауи растерялся, потому что никогда не отвечал на такой вопрос. В племени суть моко очевидна всем мышатам.
– Понимаете, каждая черта в узоре значит что-то в моей истории: мой родной остров, племя, занятие, кто мои папа и мама. Словом, книга жизни, написанная на мордочке.
– А если переедешь на другой остров? – не унималась старшая крыска. – Что тогда? Надо будет стирать прежние