– Я счастлив – полностью счастлив, Хьюго!
– Счастье, – задумчиво отозвался Грегор. – Какое неизмеримо большое и в то же время какое маленькое слово! Оно обозначает и райское блаженство влюбленного и удовольствие фермера при виде дымящейся миски только что приготовленного супа. Для каждого это значит то, что он хочет в данный момент, но это никогда не обозначает то же самое для каждого из них.
Но именно ощущение счастья не позволяло Виктору снова вернутся к своей работе. Его жизнь была наполнена Мартой. Когда он садился за стол и пытался писать, он всегда невольно прислушивался к тому, что делалось за дверью. Ее звонкий голос отвлекал его настолько, что он терял нить; наконец, он вскакивал со стула, подбегал к двери, чтобы, по крайней мере, взглянуть, что она делает, и после этого он большим усилием заставлял себя вернутся к столу.
– Это должно пройти, когда я привыкну к новой жизни, – думал он. Всего год назад он не мог бы себе представить, что такое состояние вообще возможно. В то время он жил своей работой, думал только о ней, чувствовал себя полным творческих мыслей и идей, был здоров, весел, его будущее казалось радужным, а молодость вечной. А что было сейчас? – Марта – его молодая красавица жена – смогла заслонить все это, и она даже не подозревала, какой опасной соперницей она стала для его музы.
Виктор хотел бы, чтобы праздник продолжался бесконечно. Однако, создание домашнего уюта, свадьба, медовый месяц, все это, в конце концов, требовало расходов. Поэтому, когда он открывал ящик своего стола, где лежала оставшаяся часть гонорара, он с неприятным удивлением видел, как быстро она уменьшалась.
Каждое утро Марта протягивала ему свою открытую маленькую ручку, чтобы он мог наполнить ее, и каждый вечер она со вздохом говорила ему, что у нее уже не осталось ни копейки от тех денег, которые она получила утром.
– Я даже не знаю, куда все это делось, – задумчиво говорила она и тeрла лоб указательным пальцем, – но их больше нет!
Конечно, когда он наполовину серьезно, наполовину шутя пытался выяснить, на что же ушли деньги, она не говорила ему, что большую часть из этого она пoтратила на свою одежду и мелкие украшения.
«Жена известного писателя должна была прилично одета» – так она аргументировала свои траты для себя, и была счастлива, когда ее муж или Грегор находили лестное слово для ее цветущей красоты. Она была тщеславна, эта молодая женщина, но она не переходила пределы дозволенного и даже строгая бабушка не смогла бы упрекнуть ее в расточительности.
Когда Марта шла по улице под руку с Виктором, не было никого, кто не оглядывался бы, чтобы еще раз взглянуть на прекрасное юное существо с нежным лицом ребенка. Но это не особенно трогало ее, она радовалась солнцу, ласкам мужа, вниманию прохожих как ребенок, которым она еще была и сейчас.
Лето прошло. С липы перед кабинетом Виктора резкий северо-восточный ветер ночью