– Он думал как взрослый? – подкрадывался к главному вопросу Сунько.
– Да. Я очень жалею, что он прыгнул в окно и остался жив! – Девочка чуть не плакала с досады.
– А тебя не удивляет это самое обстоятельство?
– Нисколько. Очень жалко, – подтвердила свою позицию девочка.
– Скажи, пожалуйста, может быть, он чем-то обидел тебя? Ну, ещё чем-то, кроме задумчивости? – продолжал Сунько.
– Я же вам русским языком говорю: он не задумчивый. Он – думает. Вы что, не понимаете разницу? Он – ду-ма-ет!!! – разозлилась девочка.
– Ну хорошо, не волнуйся, не надо. А что ты там говорила про кнопку?
– Кнопки. Это ерунда. А вот на днях я циркулем его! Он хотел поднять руку, чтобы ответить на вопрос по математике, я – раз! – и воткнула ему прямо в ладонь! – Девочка светло улыбнулась приятному воспоминанию.
– Так это же больно, а? Кровь опять же… И ты могла испачкаться, и учебники, тетрадки. – Сунько тянул удовольствие, впервые встретив такого юного и пушистого монстра в бантиках.
– Не было ничего. Я сделала очень заметную дырку, а она взяла и сразу пропала! – Девочка опять посуровела.
– Не может быть! – притворно удивился Сунько. Оператор, сообразительнейший малый, взял девочку самым крупным планом.
Все свидетели этой беседы затаили дыхание. Девочка, ощутив прилив торжества – сколько внимания к ее персоне! – выпалила:
– Честное божественное!
Зрители подавились хохотом.
– Вот уж действительно – шли годы…
– Ай да сучонка!
– Смешались в кучке… Щепки полетели…
Реплики посыпались из толпы, как разнокалиберный горох, заглушая голос тележурналиста, который, заканчивая вещание с лестницы, отвёл девочкино интервью следующей фразой:
– Я надеюсь, следующий репортаж о невероятном полёте Васи Ужова с десятого этажа мы проведём с участием самого Васи, а также его родителей, пока недоступных для интервью. До скорой встречи!
Раскрасневшаяся от удовольствия девочка огляделась по сторонам, ища ещё какого-нибудь интервьюера. Ей жутко понравилось болтать с прессой. Сейчас она была готова рассказать всем даже самые интимные подробности своих отношений с треклятым Васькой. Даже как она капнула ему в клюквенный компот – он очень любит все компоты! – канцелярского клея, а он выпил.
Васька, лично наблюдавший всю сцену через специальный дверной глазок-слушок, усмехнулся и сказал:
– Пап, я думаю, что эта стерва с кнопками сейчас оказывает нам громадную помощь.
– Какую? – не понял Иван Иванович, тоже всё слушавший.
– Отвлекает внимание. У неё, гадины, у единственной есть хоть какая-то информация. Сейчас её всю, по самые бантики, всосёт пресса и остальные штурмовики, а мы смоемся.
– Куда? – печально спросил Иван Иванович.
– К ней же. На дачу. У них зимняя дача тут неподалёку. И адрес я знаю…