– Помнишь того парня, которого ты просила меня проверить, Ноа Пакстона?
– Ага. Нашел что-нибудь?
– Пока нет. Но он только что тебе звонил.
Никки сделала вид, что не замечает лукавого взгляда Рука, и повернулась к своему столу, на котором громоздилась стопка бумажек с сообщениями. Записка от Ноа Пакстона лежала сверху. Хит не стала брать ее; вместо этого спросила Таррелла, не проявлялся ли Каньеро, который следил за Кимберли Старр. Вдова проводила день в «Бергдорф Гудмен»[36].
– Говорят, шопинг – отличное утешение для разбитого сердца, – заметил Рук. – А может, наша веселая вдова возвращает в магазин дизайнерские тряпки за наличные.
Когда Рук вышел в туалет, Хит набрала номер Ноа Пакстона. Ей нечего было скрывать от Рука, однако она совершенно не желала выслушивать его дурацкие подколки. Или видеть эту улыбочку, которая бесила ее до предела. Никки прокляла мэра, который в благодарность за какую-то услугу разрешил ему повсюду таскаться с ней.
Пакстон взял трубку.
– Я нашел документы по страховке, на которые вы хотели взглянуть.
– Отлично, я кого-нибудь за ними пришлю.
– Ко мне приходили судебные бухгалтеры, о которых вы упоминали. Они скопировали все данные с моего компьютера и ушли. Вижу, вы не шутили.
– Вот видите, вы не просто так платите налоги. – Она не смогла удержаться и добавила: – Вы ведь платите налоги, правда?
– Да, но вы могли бы меня об этом не спрашивать. Похоже, ваши дипломированные бухгалтеры с удостоверениями и пушками свое дело знают.
– Можете в этом не сомневаться.
– Послушайте, я понимаю, что не слишком охотно вам помогал…
– Вы мне помогли. После того, как я вам пригрозила.
– Я хотел бы извиниться. Видимо, эта трагедия потрясла меня сильнее, чем я думал.
– Вы не первый, Ноа, – ответила Никки. – Поверьте мне.
В тот вечер она сидела в полном одиночестве в центральном ряду кинотеатра, смеялась и хрустела попкорном. Взгляд Никки Хит был прикован к экрану, где разворачивалась нехитрая история. Полностью погрузившись в конфетно-розовый мир цифровой мультипликации, она словно перенеслась на другую планету, подобно дому, воспарившему на тысяче воздушных шаров[37]. Но прошло каких-то девяносто минут, и груз снова лег ей на плечи. Никки отправилась домой сквозь вечернюю городскую духоту, пропитанную запахами канализации, мимо нагретых за день зданий, от которых даже после заката все еще исходил нестерпимый жар.
В такие минуты, когда работа не поглощала ее целиком, когда тренировки не расслабляли, к ней всегда приходило одно и то же воспоминание. Прошло десять лет, но Никки казалось, что это случилось на прошлой неделе, прошлой ночью. Время не имело значения. Время ничего не меняло в ее воспоминаниях о Той Ночи.
В первый раз после развода родителей она приехала домой из колледжа на День благодарения. С утра они с матерью ходили по магазинам. К этому традиционному предпраздничному