– Какие – не имеет значения, – сказала Талли.
Кейт расслышала в словах подруги странную горечь и грусть, причина которой была ей непонятна. Она отвела глаза. Талли подняла голову, она смотрела на небо.
– Ты думаешь о своей маме? – спросила Кейт.
– Я стараюсь о ней не думать.
Последовала долгая пауза. Талли достала из кармана сигареты и закурила.
Кейт неодобрительно покосилась на подругу.
– Хочешь затянуться?
Кейт знала, что выбора у нее нет.
– Да, конечно.
– Если бы моя мать была нормальной, то есть не болела, я рассказала бы ей о том, что произошло со мной на вечеринке.
Кейт сделала маленькую затяжку, закашлялась и спросила:
– Ты часто думаешь об этом?
Талли прислонилась спиной к дереву и достала еще одну сигарету. После долгой паузы она ответила на вопрос Кейт:
– Я вижу это в ночных кошмарах.
Кейт не знала, что на это сказать.
– А как насчет твоего папы? – вдруг спросила она. – С ним ты можешь поговорить?
Талли не смотрела на подругу.
– Думаю, она даже не знает, кто мой папа. – Голос Талли вдруг предательски задрожал. – Или он узнал обо мне и сделал ноги.
– Как это жестоко!
– А жизнь вообще жестока, ты разве не знаешь? Кроме того, они мне не нужны. У меня есть ты, Кейти. И ты помогла мне в тот вечер все это пережить.
Кейт улыбнулась. Дым заполнил пространство между ними. От него щипало глаза, но ей было все равно. Главное, что она сидит здесь сейчас со своей лучшей подругой.
– Что ж, именно для этого и существуют друзья.
На следующий день Талли как раз дочитывала последнюю главу «Чужих», когда услышала вопль матери, кричащей через весь дом:
– Талли! Да открой же ты эту чертову дверь!
Девочка захлопнула книгу и поспешила в гостиную, где сидела, развалившись на диване, ее мать с кальяном для марихуаны и смотрела телевизор.
– Но ты ведь сидишь прямо у двери, – упрекнула ее Талли.
– И что с того? – пожала плечами Облачко.
– Спрячь хотя бы кальян.
Тяжело вздохнув, Облачко перегнулась через подлокотник и поставила кальян под прикроватный столик. Только слепой не заметил бы его там, но для Облачка и это было слишком большим усилием.
Талли откинула волосы со лба и открыла дверь.
За дверью стояла невысокая женщина с темными волосами и жаровней, прикрытой сверху фольгой. Ее веки были чуть подкрашены тенями под цвет карих глаз, а румяна были нанесены явно второпях, отчего создавалось впечатление, что острые скулы особенно резко выступают на ее лице.
– Ты, должно быть, Талли. – Голос женщины оказался тоньше, чем можно было ожидать. Это был голос девочки, полный энтузиазма и вполне соответствовавший искоркам, мерцавшим в ее глазах. – Я – мама Кейт. Прости, что пришла без звонка, но у вас занята линия.
Талли