– Да ладно, Ноб-Хилл тебе все равно не подходил, – улыбнулся Хьюго. – Ты сейчас напоминаешь президента какого-нибудь банка, старик.
– А ты певца из водевиля.
Хьюго расхохотался. В его одежде преобладали бледно-лиловые и серые тона, подобранные с безобразным вкусом семнадцатилетнего франта, у которого появились карманные деньги. Назло мне Хьюго нацепил бархатный жилет, в котором, как я неустанно повторял ему, он походил на шарманщика. Впрочем, моего друга это нисколько не заботило.
Я заметил какое-то движение в квартире соседей, на миг мелькнуло белое платье. Мне не хотелось общаться с соседями до переезда. Обитатели первого этажа были последними, кого бы хотелось встретить в саду. Мой взгляд упал на осиное гнездо, появившееся под карнизом за время моего отсутствия.
– Знаешь, что мама всем говорит?
– Нет.
– Что я ее деверь.
– Какая глупость! Получается, что она жена твоего брата?
– Что я брат ее мужа и приехал с востока, чтобы помочь ей вести хозяйство. Теперь, когда отца не стало.
– Какая глупость. Ведь раньше ты жил здесь. Тебя непременно узнают. Такого, как ты, сложно забыть.
– Меня никто не узнает. Когда я здесь жил, мой рост был всего пять футов, к тому же я был седым. Взгляни на меня! – Мне только исполнилось семнадцать; ростом в шесть футов, с копной каштановых волос и пышной бородой, я определенно напоминал президента. В придачу, надев старую отцовскую одежду, я будто перенял часть папиного европейского шика и с самым гордым видом держал большие пальцы в карманах жилета. – По-моему, я вполне убедителен.
Хьюго моргнул.
– Похоже, ты прав, Макс. Скоро ты превратишься в импозантного старичка.
– А ты в урода.
Хьюго отмахнулся от пролетавшей осы и посмотрел на окно, у которого стояла мама. Оса возмутилась.
– Здравствуйте, миссис Тиволи! – завопил Хьюго.
– Не ори, урод ты этакий, – одернул я его.
– И никакой я не урод, – огрызнулся Хьюго, поправляя жилет.
Мама вышла из оцепенения, пригладила волосы и помахала в ответ.
– Как она? – спросил Хьюго, все еще глядя на маму, поправлявшую свое лучшее черное платье, надетое по случаю возвращения в старый дом (в такие платья наряжаются, когда узнают, что за обедом будет присутствовать давний любовник). Мама отошла от окна и растворилась в темноте комнаты.
– Одержима, – буркнул я.
– Одержима? – В его словах звучал неподдельный интерес.
Я ковырнул ботинком землю.
– Она