– Будь осторожна, Натали. Я тебя люблю.
– Люблю тебя.
Натали повесила трубку.
Энни поставила трубку на базу, встала с кровати и на ватных ногах поплелась в ванную. Свет включился, как в каком-то фильме Оливера Стоуна. Энни в ужасе посмотрела на свое отражение в зеркале. Она была все в той же одежде, в которой ездила в аэропорт, но брюки и блузка помялись. Волосы спутались. Она в сердцах стукнула кулаком по выключателю, в благословенной темноте разделась до трусов и бюстгальтера и оставила смятую одежду лежать горкой на полу. Потом, чувствуя себя старой и разбитой, вернулась в спальню и забралась в постель.
Простыни пахли Блейком. Только это был не его запах. Блейк – ее Блейк – всегда пользовался одеколоном «Поло». Она дарила ему флакон на каждое Рождество, в «Нордстроме» он продавался уже завернутым в зеленую подарочную бумагу. Она дарила его каждый год, и он пользовался им каждый день… до того как Кельвин Кляйн и Сюзанна Джеймс все изменили.
На следующее утро ни свет ни заря в дверь забарабанила лучшая подруга Энни, вопя:
– Эй, ты там, открывай, черт побери, а то я вызову пожарных!
Энни набросила черный шелковый халат Блейка и побрела к двери. После выпитого вчера вина она чувствовала себя мерзко, и даже для того, чтобы просто открыть дверь, ей потребовалось большое усилие. Под ее босыми ступнями каменная плитка пола показалась ледяной.
В дверях стояла Терри Спенсер в линялом джинсовом комбинезоне. На густую шапку ее вьющихся черных волос был накинут ярко-красный шарф. В ушах дерзко покачивались большие золотые серьги-кольца. Выглядела она точь-в-точь как цыганка, которую она играла в дневном телевизионном сериале. Терри скрестила руки на груди, перенесла вес на одно бедро и окинула Энни внимательным взглядом:
– Хреново выглядишь.
Энни вздохнула. Конечно, ее подруга уже знает. Терри сколько угодно может считать себя вольной птицей, но ее нынешний муж – адвокат. А адвокаты сплетничают между собой.
– Ты уже слышала.
– Услышала от Фрэнка. Ты могла бы сама мне позвонить.
Энни провела дрожащей рукой по спутанным волосам. Они с Терри дружили целую вечность, были как сестры. Но, несмотря на все, через что они прошли вместе, несмотря на все взлеты и падения, которые они пережили, Энни не знала, что сказать.
Энни привыкла, что это она заботится о бесшабашной Терри с ее богемным образом жизни, где все через край, с нескончаемой чередой разводов и браков. Энни привыкла заботиться обо всех. Но не о себе.
– Я хотела тебе позвонить, но это было трудно, у меня не хватило духу…
Терри пухлой рукой взяла Энни под руку и повела к мягкому дивану в гостиной. Потом, переходя от одного окна к другому, стала отдергивать белые шелковые занавески. Окна шириной во всю стену и высотой в двадцать футов открыли вид на море и небо, такое голубое, что глазам было больно, и Энни некуда было скрыться.