Энни, как всегда, последовала его примеру, нервно теребя в холодных пальцах солнцезащитные очки. Она посмотрела на багаж Натали: большую серую спортивную сумку и зеленый холщовый рюкзак от Эдди Бауэра. Энни беспокоилась и о том, что дочь не взяла многие нужные вещи, и о том, что сумка слишком тяжелая и громоздкая, – словом, она беспокоилась обо всем. Натали стала казаться ей младше своих лет, ее тоненькая фигурка утонула в мешковатом джинсовом платье, доходившем до потертых высоких армейских ботинок. Ее белокурые волосы с серебряным отливом были зачесаны назад, их удерживали две металлические заколки. По левому уху лесенкой поднимались три серебряные сережки.
Энни хотелось начать какой-нибудь разговор, надавать советов про деньги и документы, про то, как важно правильно выбирать приятелей, но она не могла выговорить ни слова. Блейк пошел вперед, взяв вещи, и Натали с Энни молча последовали за ним. Энни хотелось, чтобы он сбавил шаг и пошел с ними рядом, но она ничего не сказала в надежде, что Натали еще не заметила, как ее папа, похоже, торопится. У билетной стойки он решил все вопросы, и они втроем направились к терминалу для международных рейсов.
Когда они подошли к выходу на посадку, Энни прижимала к себе свою синюю сумочку так, словно это был щит. На долю секунды она увидела в зеркале свое отражение – безупречно одетая худощавая женщина с печальным лицом.
– Мама, не молчи, пожалуйста, я не могу это вынести.
Только материнское ухо могло расслышать, что голос Натали чуть заметно дрогнул от волнения. Энни принужденно рассмеялась:
– Вы же обычно умоляете меня помолчать! Но я, конечно, могу сейчас найти тысячу разных тем. Например, только вчера я смотрела на твою детскую фотографию и думала…
– Мама, я тоже тебя люблю, – прошептала Натали.
Энни взяла дочь за руку и не отпускала. Повернуться к Натали лицом она не смела – боялась, что дочь увидит, как ей больно. Она не хотела, чтобы ее ребенок унес с собой на борт самолета, словно непосильный груз, образ страдальческого лица матери. К ним подошел Блейк.
– Напрасно ты не захотела лететь первым классом. Перелет долгий, а еда в экономклассе ужасная. Тебе, я думаю, придется самой соорудить себе мясной пирог.
Натали засмеялась:
– Папа, можно подумать, ты знаешь, какая еда в экономклассе.
Блейк усмехнулся:
– В любом случае лететь первым классом удобнее.
– Папа, удобства тут ни при чем, – ответила Натали. – Это же приключение.
– Конечно, приключение! – Энни наконец обрела голос.
Она пыталась представить себе, каково это иметь такие смелые мечты, и снова позавидовала дочери. Натали всегда точно знала, кто она и чего хочет.
Голос из громкоговорителя объявил: «Начинается посадка на рейс триста пятьдесят, вылетающий в Лондон».
– Родители, я буду скучать, – тихо сказала Натали.
Нервно кусая