– Вставай, благородие! Тут твои штучки-дрючки не пройдут, имели счастье наблюдать в Харькове… Второй раз не удерешь!
«Матросик», – понял Михаил, учуяв запах перегара, и, открыв глаза, увидел на безопасном (для этого хама) расстоянии щербато-багровую рожу своего недавнего попутчика. Михаил потянулся было к бриджам, но тут же услыхал:
– Выходи в гостиную в пижаме! Ты нам и такой сгодишься…
В гостиной уже вовсю распоряжались несколько чекистов, среди которых выделялся невысокий, но крепко сбитый мужчина в кожаной куртке, морской офицерской фуражке и матросских брюках, заправленных в высокие сапоги. Его лицо – со сломанным носом, шрамом через всю щеку, тонкогубым ртом – говорило о принадлежности к определенной люмпен-прослойке, о том, что он прошел суровую жизненную школу.
У всех присутствующих оружие – обнажено. Видно было, что чекисты зараннее проинформированы о том, в чей дом они врываются, и они исполнены решимости при малейшем сопротивлении хозяев пустить его в ход.
Михаила взяли на мушку сразу несколько человек. Резко прозвучавшие в тишине два выстрела мгновенно изменили картину.
– Я сказал – живьем брать старика! – закричал мужчина в кожаной куртке, и несколько чекистов кинулись на второй этаж. Но в этот момент на лестнице появился отец, которого, с заломленными за спину руками, тащили два дюжих матроса, а третий – упирал наган ему в спину.
– Товарищ Свиридов, он двух наших уложил, – сказал сверху один из них и тут же, переведя взгляд на Михаила, радостно крикнул: – Что, гад, попался! Ну теперь за моих корешков, что ты в Харькове вчера ухлопал, посчитаемся!
Мимо Михаила по приказу Свиридова протащили на выход, в машину, окровавленного отца. В его глазах Михаил прочитал затаенный крик: «Ну сделай же что-нибудь!»
А события стали развиваться в бешеном темпе. В углу, прося прощения за то, что открыла входную дверь, скулила баба Мотя, бормоча:
– Они внучонка обещались убить, простите Христа ради…
В комнату втолкнули полуобнаженных сестру и мать. С улицы донесся голос Свиридова:
– С остальными разберетесь без меня. Я повез старика в Харьков.
Мысли Михаила лихорадочно закрутились в голове, ища выхода. Эта фраза – «разберетесь без меня» – после информации, полученной вчера от отца, говорила о том, что свидетелей решили не оставлять… Три револьвера, неотступно направленные в него, практически не оставляли ему ни одного шанса. Бессильная ярость подкатила к горлу: у него на глазах увезли на пытки отца, рядом стояли беспомощные сестра и мать. А он – сильный, умеющий