Утром того дня, когда должна была состояться дуэль Ретта, Джулиан, его младший брат, пил чай, а дамы – херес. Когда Соломон, наливая вино Констанции Фишер, не долил до краев, та с досадой постучала по бокалу.
Наблюдая за всем из-за кушетки, Шарлотта почувствовала запах имбирного печенья – дразнящий, щекочущий ноздри. Вздохнув, девочка подавила свое желание. Как она смеет думать об имбирном печенье, когда брат Розмари может быть ранен или убит? Шарлотта Фишер питала глубокое уважение к мудрости взрослых – ведь они все-таки взрослые, – но сделала вывод, что относительно Ретта Батлера они ошибались.
– Красотка Уотлинг вполне привлекательна, – заметила некрасивая мисс Раванель, – для селянки.
Элизабет Батлер покачала головой.
– Эта девушка испытывает терпение своего отца.
Когда Лэнгстона не было дома, Элизабет присоединялась к семейству надсмотрщика для воскресных молитв. Непонятно почему, но она чувствовала себя покойно в этом простом фермерском доме, где когда-то цвели ее надежды – трогательные надежды новобрачной – на счастливую жизнь. Непреклонная вера Исайи Уотлинга в Христа утешала ее.
– Место дуэли – чудный луг за рекой. С ветвей дубов там свисает испанский мох. Когда я вышла замуж, то мечтала, что однажды мы с Лэнгстоном устроим там пикник. У нас могли быть такие прекрасные пикники!.. – Миссис Батлер опустила глаза. – Я совсем заговорилась, простите. – Она посмотрела на часы. Там на безмятежной поверхности циферблата золотой месяц медленно погружался в эмалевое море. Она снова позвонила Соломону: не заводил ли он часы недавно, и если да, не трогал ли стрелки?
– Нет, госпожа. – Соломон облизал губы. – Я завожу их по воскресеньям. Вы хотите завести их сейчас?
Она отпустила его жестом, выражающим явную досаду.
– Извиниться – только и всего… – произнесла миссис Батлер. – Никто и не думает, чтобы Ретт женился на этой девушке.
– Прекрасная мысль! Извиниться! – Мисс Раванель захлопала в ладоши.
– Мой брат ни за что не будет извиняться! – Протестующий возглас Розмари испугал взрослых, совсем позабывших о присутствии девочек. – Шэд Уотлинг – задира и лгун! Ретт не будет просить прощения у Шэда Уотлинга.
Пусть щеки ее пламенеют – она не откажется ни от одного своего слова! И когда благоразумная Шарлотта стиснула подружке ногу, Розмари оттолкнула ее руку.
– Ретт никогда не любил Чарльстон. – Глаза миссис Батлер беспокойно блуждали по сторонам. – Ретт говорил, между аллигаторами и чарльстонцами только одно различие: аллигаторы показывают зубы, прежде чем