Мисс Раванель вспомнились кое-какие подробности.
– Тогда Робийяры отослали кузена Пьера и выдали девушку замуж за какого-то ирландского лавочника…
Евлалия решила укрепить честь семьи.
– Моя сестра Эллен вышла замуж за очень успешного человека. Ее супруг мистер Джеральд О’Хара имеет прекрасную хлопковую плантацию близ Джонсборо. Под названием Тара. – Она втянула носом воздух. – В честь его фамильного поместья в Ирландии, думаю.
– Джонсборо… Это в Джорджии? – Мисс Раванель подавила зевоту.
– Именно. Эллен пишет, что ее дочь Скарлетт – вылитая Робийяр.
– Скарлетт? Какое странное имя. Скарлетт О’Хара – ох уж эти ирландцы!
Заложив руки за спину, Джулиан стоял у окна.
– Должно быть, все закончилось.
Элизабет Батлер заговорила, и в ее голосе прозвучала надежда, в которую, кроме нее, никто не верил:
– Ретт и Шэд, верно, объяснились и отправились верхом в таверну мистера Тернера.
Констанция Фишер обратилась к Джулиану:
– Если твой отец закончил с бухгалтерией, то, вероятно, может снизойти до нас и присоединиться к нам?
– Работу Лэнгстона Батлера никогда не переделать, – сказал Джулиан с особой интонацией. – Четырнадцать тысяч акров, триста пятьдесят негров, шестьдесят лошадей, пятеро из них чистокровные…
– Но сыновей только двое, – отрезала Констанция Фишер, – и один из них, возможно, умирает от пулевого ранения.
Элизабет Батлер поднесла руку к губам.
– Ретт в таверне мистера Тернера, – прошептала она. – Он должен там быть.
Услышав стук копыт, Розмари подбежала к окну и распахнула его. Сырой воздух ворвался в дом. Поднявшись на цыпочки, девочка высунулась наружу.
– Это Текумсе! – закричала она. – Его галоп я узнаю где угодно. Слушай, мама! На дорожке Ретт! Это он! Это Текумсе!
Девочка бросилась вон из комнаты, сломя голову сбежала с лестницы, промчалась мимо отцовского кабинета и выбежала на подковообразную подъездную дорожку, где ее брат останавливал взмыленную лошадь. Улыбающийся Соломон взял лошадь под уздцы.
– Приветствую вас дома, масса Ретт, – сказал он. – Все цветные вас приветствуют.
Молодой человек соскочил с лошади и подхватил сестренку, обняв ее так сильно, что у той перехватило дыхание.
– Извини, моя маленькая, что напугал тебя. Вовсе не хотел этого.
– Ты ранен, Ретт!
Его левый рукав был пуст. Рука висела на перевязи под черным сюртуком.
– Пуля не задела кость. У реки на рассвете ветер налетает порывами. Уотлинг не принял это в расчет.
– О Ретт, как я боялась. Что бы я делала, если бы потеряла тебя?
– Ты не потеряла меня, детка. Только хорошие умирают молодыми.
Отодвинув ее от себя на расстояние вытянутой руки, он смотрел на сестру так, как если бы впитывал ее образ, запечатлевая его навсегда в своей памяти. Черные глаза Ретта были очень печальными.
– Пойдем со мною, Розмари, – сказал он, и на безумный миг