время лишить мага силы. И что-то подсказывало мне, что срок его действия
подходит к концу, уж слишком быстро лорд идёт на поправку. К тому же шип этот, если подумать, мог воткнуть только тот, кто находился с ним рядом, буквально на
расстоянии вытянутой руки, что говорило о предательстве, а, значит, мне лучше
поскорей удалиться, чтобы не ввязываться в чужие разборки. Мне, знаете ли, хватает своих проблем. И вообще, от магов лучше держаться подальше. Так
говорила бабуля, а она плохого не посоветует, уж вы мне поверьте.
Раненый будто прочёл мои мысли, нахмурился, пошарил вокруг здоровой
рукой, нащупывая свой меч, и лишь после этого открыл глаза, отразившие небо.
– Синие, – констатировала я очевидное, силой воли подавляя в себе
возникшее вдруг желание остаться.
Терпеть не могу, когда воздействуют на моё подсознание. Я всегда остро
чувствую, если кто-то пытается мною манипулировать. Судя по всему, магия к
моему пациенту вернулась, а соображает он пока туго, иначе сразу бы понял всю
тщетность своих попыток. Даже самому сильному магу не удастся навесить
заклинание принуждения на ведьму. Этот же, не успев прийти в себя, тратит силы
впустую, а у него их и так кот наплакал. В любом случае, мне пора. Я и без того
слишком долго тут задержалась.
Рука сама потянулась за метлой, а та и рада стараться, услужливо ткнулась
в раскрытую ладонь. Привычно обхватив ногами древко и вцепившись в него
покрепче, я взмыла ввысь, на предельной скорости уносясь от опасного мага.
Глава 2
Пробуждение вышло не из приятных. Не первый раз в жизни Мартель
Навье герцог Вельежский ощущал на себе действие яда гуакало, как и горечь от
связанного с ним предательства. Странно, что каждый раз после отравления этой
дрянью, он не терял веру в людей и не отталкивал от себя тех, кому привык
доверять. Просто потому, что так надо, что иначе нельзя. Ведь действуя в
одиночку, многого не добиться, а у Мартеля имелись грандиозные планы на
жизнь, и в их осуществлении были задействованы сотни самых разных
специалистов от военачальников до учёных мужей. Однако он и представить не
мог, что на этот раз предателем окажется старый друг.
Не трудно догадаться, что побудило Ривьера Ортье совершить этот подлый
поступок. Уж точно не жажда наживы и не стремление поквитаться за
несуществующие обиды. Причина, скорее всего, заключалась в его близких –
жене и сыне. Ничто другое не заставило бы этого доблестного вояку, прямого, как
лезвие его меча, запятнать свою честь предательством.
И потому Мартель искренне оплакивал смерть боевого товарища. Он не
винил Ривьера за то, что тот сделал выбор не в его пользу. Это нормально, когда
семья для мужчины оказывается на первом месте, и только потом следуют
верность