Ко всему прочему, будучи уже взрослой, я сделала еще одно интересное наблюдение: каким бы чисто-вымыто-отдраенным человек ни был, он все равно пахнет. Не шампунями, гелями и лосьонами, которыми он может облиться с ног до головы, а чем-то присущим только ему одному, еле уловимым и сугубо индивидуальным. И я этот самый запах чувствую даже на некотором расстоянии! Всегда! Как? Без понятия! Чуть позже я начала понимать, почему с некоторыми людьми мне тяжело, а подчас и просто невыносимо общаться – они противно пахнут. Причем исключительно для меня, остальные люди на подобные тонкости внимания не обращают. Или не чувствуют.
Так вот. Этот самый гот-вампир-наркоман, или кто он там на самом деле, не пах вообще! Никак и ничем. Сознание сей факт отказывалось воспринимать категорически.
Дверь моего подъезда была приоткрыта, несмотря на наличие домофона, а лампочка на потолке при входе привычно выбита местными подростками. В последнее время ее даже вкручивать перестали в целях экономии средств местного ЖЭКа, а жильцы (среди которых были и мы с Вадимом) тоже не горели желанием вкладывать деньги в столь сомнительное предприятие. С хулиганами бороться было еще бессмысленнее, уже пытались – проще вкрутить лампочку.
– Я должен найти алаканту, – раздалось вдруг у меня над самым ухом, и запястье обхватили прохладные сильные пальцы.
Я подпрыгнула и чуть снова не выронила бутылку. Вот навязался на мою голову! И когда только догнать успел?
– Опять ты?! Неужели так быстро дошел до своей стадии?
– Ты должна указать мне, где находится Стадия, – невозмутимо заявил он, склоняя голову набок и заглядывая мне в глаза.
Багровый отблеск. Я непроизвольно дернулась и снова не почувствовала даже намека на какой-то запах, принюхиваясь теперь уже специально. Такое впечатление, что передо мной была безжизненная пустота.
– Когда это я успела тебе задолжать? – Попытка выдернуть руку не увенчалась успехом, меня держали слишком крепко. – Вали своей дорогой! И отпусти меня, а то кричать буду!
– Зачем? – Вампирюга был так искренне удивлен, что даже рот приоткрыл. Кончики верхних клыков легли на нижнюю губу. А жутко смотрится, особенно в темноте.
– Затем, что ко мне всякие маньяки клыкастые пристают!
– Я не маньяк, я – вампир! – оскорбленно уточнил он.
– А по мне все едино, вампир маньяка не слаще.
Упырь теперь казался еще более озадаченным,