Между тем уже в 1921 г. две прямые свидетельницы, княгиня Екатерина Радзивилл и Генриетта Юрблю, четко указали на Головинского как на истинного изготовителя подделки, который трудился над ней в Париже, в частности в Национальной библиотеке в 1900 и в 1901 гг. под руководством Рачковского и его агентов (в особенности Анри Бинта, каждодневно следившего за ходом работы фальсификатора). Только лишь даты, названные двумя свидетельницами, не соответствуют исторической действительности в том виде, в каком ее можно восстановить сегодня, благодаря новым архивным изысканиям, проведенным Михаилом Лепехиным. Ошибка в датировке, допущенная Генриеттой Юрблю и Екатериной Радзивилл, относящаяся в одном и в другом случае к коротким эпизодам из частной жизни, в целом мало примечательным, произошедшим примерно двадцать лет назад, легко объяснима: обе свидетельницы grosso modo, не входя в детали, спутали дату изготовления фальшивки с датой ее публикации Сергеем Нилусом. Княгиня Радзивилл в своем свидетельстве, имевшем форму статьи («Протоколы сионских мудрецов»), напечатанной 15 марта 1921 г. в Revue mondiale (после первого ее появления в American Hebrew 25 февраля названного года), дала следующие уточнения относительно того, что, по ее тогдашним убеждениям, входило в обстоятельства фабрикации фальшивки:
В 1904 г. России пришлось пережить все несчастья войны с Японией и увидеть бури первой революции, наложившей свою печать на царствование Николая II. […] Снова стояла задача сделать иностранцев виновниками потрясений, которые происходили повсюду. Как раз в этот момент одному мелкому чиновнику из Департамента полиции […] пришла в голову мысль о том, что предоставляется хорошая возможность еще раз обвинить русских евреев во всех несчастьях, которые, как было слишком хорошо видно, грозили обрушиться на империю. Намерения […] многих высших чиновников Министерства полиции и внутренних дел заключались в том, чтобы изобразить евреев как некую всемирную опасность и приписать им мрачные замыслы, свергнуть все установленные правительства, что оправдало бы крайне жестокие репрессии, которые намеревались предпринять против них. С этой целью в Париж были направлены три индивида, точнее, два, ибо третий, знаменитый Рачковский, имеющий зловещую славу, уже там находился, выполняя обязанности шефа русской тайной полиции во Франции; в эту группу входили некий Манасевич-Мануйлов