Протоколы сионских мудрецов. Фальшивка и ее использование. Пьер-Андре Тагиефф

сионских мудрецов» переведены на главные европейские языки. Есть основания предположить, что этот интерес проявился в связи с действительно апокалипсическими событиями нашей эпохи, событиями, необъяснимыми для большого числа людей. Но мне кажется, что этот метод объяснения исторического катаклизма очень похож на тот, к которому прибегают восточные гадалки на набережной Галаты, которые бросают наугад камешки и монетки и в образуемых ими рисунках показывают вам смутные черты настоящего и будущего. В истории распространения «Протоколов» достоин уважения тот факт, что за исключением небольшой группы лиц представители Русской церкви, несмотря на ошибки недавнего прошлого, смогли удержаться от участия в этом предприятии. Особенно знаменательным было отношение к Нилусу оптинских «старцев».

      Я убежден, что дух Церкви выражают не люди типа Востокова и Малахова, но отшельники, познавшие мудрость Господню. Для людей действительно религиозных, для тех, кто не рассматривает веру в качестве ancilla politics, «служанки политики», христианская эсхатология выражается не в болезненных разоблачениях какого-то Нилуса, пророка духовного упадничества, но в светоносном учении В.С. Соловьева, этого современного Отца вселенской Церкви, который в своем последнем из «Трех разговоров» о нынешних временах предчувствовал близкое единение всех сынов единого Бога ради защиты общего достояния, ибо вся наша духовная культура зиждется равным образом на вечных основах двух Заветов.

      1.3. Отклики на свидетельство Александра дю Шайла

      Свидетельство Александра дю Шайла очень стесняло безусловных защитников «Протоколов»; ими была разработана аргументация для самозащиты, которая состояла в том, чтобы порочить всех критически или скептически мыслящих людей, осмелившихся поставить под сомнение подлинность документа, указывая на еврейское происхождение этих людей или на их связи с евреями. Однако А. дю Шайла являлся более близким к русским антисемитам, чем к евреям-большевикам, воином, добровольно вступившим в Белую армию. Защититься от него с помощью риторического пояса безопасности было невозможно. Поэтому в ход пошла другая тактика: необходимо было опорочить его моральный облик, представить дю Шайла сомнительным свидетелем. Эту задачу взяла на себя Л. Фрай, предъявившая противоположное свидетельство (вероятно, внушенное) некой «русской дамы, госпожи Фермор, якобы знавшей дю Шайла в России. Этого человека она обрисовала как «авантюриста»[123], карьериста и приспособленца, готового на любое отречение от собственных слов ради достижения своих целей. Отсюда – предположение о том, что этот недостойный гой мог стать большим евреем, чем сами евреи… Данное предположение названная госпожа Фермор доказывает, прибегая к аналогии:

      [Он] показал себя более ортодоксальным, чем сам патриарх. […] Именно благодаря ему я узнала о существовании книг Дрюмона, о которых он отзывался в высшей степени похвально; он рекомендовал мне познакомиться с этими книгами, чтобы иметь возможность