Дневник непроизвольной памяти. Виктория Александровна Смирнова

равносильно наслаждению, получаемому от одного из семи грехов – чревоугодию. Поначалу кажется, что у тебя есть силы проглотить все вкусности, запивая их вином, оно усиливает эйфорию, приходит ещё и чувство приятного опьянения, но в какой-то момент к горлу, как раскалённая магма к кратеру вулкана, подступает тошнота. Наполненный яствами желудок, превращается в тяжёлый камень, лежащий прямо посередине тела, а вино, ускоряя процесс брожения всего съеденного, превращает кишечник в мусоропроводные трубы. Так, равно или поздно, неразделённое удовольствие превращается из вожделенной услады в сладкую муку, а потом – в непрекращающуюся агонию. Эти ужасы приходится испытать, чтобы понять, что наслаждение создано, чтобы им делиться, прожорливость на услады, в сущности, тошнотворна.

      К счастью, смаковать горькие муки одиночества долго мне не пришлось. Сообщение от Дейва: "Кейт, с прилётом! Поезжай в галерею по адресу 40 rue de France, 060000. Там могут быть картины Каталины. Хорошего отдыха." Так я нашла себе развлечение – поиски Каталины, адрес галереи позволял также попасть туда, где наверняка не будет скучно.

      Мы действительно очень быстро добрались до виллы. Она оказалась самым заурядным жильем состоятельного туриста в ценовой категории от пяти тысяч долларов за сутки. Находилась близко к морю, а в остальном ничем не отличалась и ничем не уступала двум десяткам других таких же домов, раскинутых на побережье. Такие виллы быстро перестают удивлять после непродолжительного пребывания – приедаются отсутствием чего-то особенного – всё слишком хорошо и до безобразия понятно.

      Убранства гостиной подло лишали игривого южного настроения. Посередине стоял огромный диван, обитый плотным бархатом бордово-кровавого цвета. Он был таким объёмным, что, казалось, в него положили тонну пушистых волокон. Дубовый стол, также располагавшейся посередине комнаты, напоминал своей громоздкостью и размерами усыпальницу. Его словно только что вынесли из королевских палат. Можно представить, как за столом сидят камергер, маршал, герцог, граф и разыграть с ними государственные переговоры, важничая будто и сам обладатель придворной должности Франции дореволюционных времён. Летнему солнечному свету внутрь не давал пролиться пышный декор большого окна: плотные шторы с воланами почти в тон дивана были задёрнуты и закрыли собой вид на море и пляж. Декорированный лепниной потолок представлял собой растянутую по всей площади гостиной огромную картину, обрамлённую позолоченной плетённой сильно выступающей, скорее даже, свисающей с потолка рамкой. На картине был изображён византийский орнамент – лавровый венок, который во времена куда более древние символизировал победу Христа над смертью, также его подносили полководцам-победителем. Здесь же, в этой комнате, он пафосно принудительно падал на плечи тому, кто просто оказывался внутри, не неся никакого сакрального смысла. Архитектурный ансамбль главной комнаты виллы был насквозь пронизан помпезностью, что только убеждало меня в том, что в