Гоголев затушил скуренную сигарету и сложил свою кисть в мощный кулак.
– А знаете, как я узнал, что гражданских порешили мои бойцы? – капитану Андрюшкину явно не требовались ответы на задаваемые вопросы.
Гоголев любовно оглядел жаждущий кулак и приготовил его к броску.
– Я знал, что не знаете! А хотите, скажу? – подпрыгнул капитан Андрюшкин.
Гоголев мельком взглянул на капитана Андрюшкина, примериваясь… И подумал о том, что жирных мотылей кулаком не бьют.
– Недалеко от трупов были найдены гильзы от армейского автомата, – разливался соловьем Андрюшкин. – Возможно, найдут и само оружие… но, возможно, не найдут… – умолк в размышлизме капитан.
Размышлизм прервал несдержанный кулак Николая Николаевича, что подлетел к носу капитана. Второй рукой Гоголев изо всех сил тянул кулак назад, к себе – не давая удару состояться.
– Всё просто! – затараторил Андрюшкин. – Мои бойцы порешили гражданских ради шмотья, прямо возле танка, оставив кучу пустых автоматных гильз. Привязать гильзы и танк к дезертирам – не вопрос! Но Аристофан Андрюшкин – он перец хитровыдуманный, он не купился на простоту и стал думать! И придумал! Вы помните, товарищ полковник, как были застрелены «деды»?
– Да я и не в курсах, – Гоголев положил сожалеющий кулак на стол.
– А я расчухал! – расцвёл в улыбке капитан Андрюшкин. – Иванов, Петров, Сидоров имеют по шикарной дырке в башке. Брат Иванова получил свинца в печень. Гражданские трупы на Можайке… Один – с парочкой пуль в брюхе, а второй – мочканут автоматной очередью в репу. Да так, что пули ровнёхонько разрезали его рожу на две половинки, как анус. Представляете!?
– Короче, Аристофан Андрюшкин! – заинтересованно перебил Гоголев.
– Фишка в том, товарищ полковник, что метко стрелять умеют не все. Даже умеющие стрелять метко. А… дед дезертира Клюева был шикарным снайпером в период Победоносной Великой Отечественной Войны 1941—1945 годов!
– Откуда знаешь? – быстро перебил Гоголев. – Ты ведь не интересуешься жизнью своих бойцов!
– Вам это на самом деле интересно? Или так, мысли вслух? – беспечно спросил капитан Андрюшкин.
Гоголев с трудом, но проглотил очередное охреневание, и даже не стал искать поддержки у мощного кулака.
– На счету деда Клюева лично им грохнутые 324 или 325 немцев-фашистов, – уважительно заметил капитан Андрюшкин. – Прекрасная Наследственная Преемственность по родовой линии Клюевых! Мне бы такую…
– Всё сказал? – перебил командир части, с присущей ему прямотой.
– Да, – ответил ротный капитан, не чуя подвоха.
– Аристофан Андрюшкин! Ты иди! И залезь туда, откуда вылез! – лихо рубанул Гоголев.
После того, как капитан Андрюшкин озадаченно и безропотно вышел, Николай Николаевич поговорил сам с собой. То ли убеждая сам себя, то ли успокаивая сам себя, то ли казня сам себя… Можно было расслышать отдельные слова: «На хрена… мне… эта часть?.. Екатеринбург или… выбирай… но, что