Подошел политрук, что-то начал говорить старшему лейтенанту. Тот кивнул и снова позвал меня. «Товарищ лейтенант, – говорит, – надо кого-то послать в деревню. Там, на КП батальона, остались кое-какие документы. Очень важные. Необходимо их забрать, чтобы не достались… Ну, сами понимаете…» – «Какие документы?» – говорю. Они переглянулись. Начштаба в глаза не смотрит. «Какая разница какие, – вмешался политрук. – Вам сказано – очень важные. Выполняйте». – «Важные документы, – говорю, – не бросают». Они снова переглянулись. Смотрю, испугались, что я не дам своих людей. Злятся. Политрук посматривает с неприязнью. Но власть надо мной он уже потерял. Говорю: «Я должен знать, зачем посылаю бойцов на такое опасное задание». – «Партийные документы. Список вновь принятых в ряды партии большевиков. Список личного состава батальона. Бланки партбилетов». – «Людьми, которые только что вышли из боя и не имели отдыха, я рисковать не буду, – говорю им. – У вас, товарищ политрук, есть бойцы, вот их и посылайте». – «У меня, лейтенант, есть рота!» – решительно и зло заговорил он и подскочил ко мне. Но маленький рост не позволил ему даже сколыхнуть меня с места. «Вот и посылайте свою роту, если она у вас есть, за тем имуществом, которое вы бросили во время драпа», – говорю. А он опять: «Я командую ротой! И твои люди – часть моей роты! И я могу им отдать любой приказ, а они обязаны его выполнить!» – «Так прикажите им, – говорю. – Только сомневаюсь, что они кинутся его выполнять». Молчат. Вижу: растерялись, не знают, что делать, как со мной поступить. Смотрят на меня зло. Но ничего сделать не могут. Меня тоже колотит. Даже на кобуру посматривать стал. Я опять политруку: «А знаете, почему? Потому что они не видели вас в бою».
Тут началось безобразное. Политрук все же не выдержал, выхватил револьвер, взвел курок. По тому, как он неловко взводил курок новенького револьвера, я понял, что он делает это от силы третий раз в жизни. «Ты отдашь приказ им! А я приказываю тебе! И не шути с этим! Говори, кто пойдет! Назови двоих». – «Ты, товарищ политрук, – говорю ему, – оружием меня после боя не дразни. Мы только что в рукопашной побывали. В присутствии начальника штаба батальона говорю: ваша оплошность, вы ее и исправляйте. А моих людей под обух не суйте, если даже вы и командир. Хотите, поговорите со взводом. А я приказывать никому не буду. Найдутся добровольцы, пусть идут. И уберите револьвер, а то отниму и при бойцах закину в кусты, в отхожее место!»
После этих моих слов, смотрю, и правда прибрал револьвер в кобуру и вроде немного успокоился.
Я построил взвод. Пулеметчики тоже в строй встали. Так, мол, и так, говорю, кто