В конце концов, он признал этот страх, осознал его. Это случилось в ночь накануне того дня, когда они добрались до озера шамана.
Когда отряд остановился на склоне холма, внизу, в вечернем свете, люди увидели дом. Это была не юрта: необычно крупные бревна, хорошо подогнанные, с пристройкой и обнесенным изгородью двором и поленницей дров на зиму. Что ж, дома менялись вместе с климатом, а они уже оставили пастбища позади.
Мешаг все еще был жив.
Он не шевелился всю дорогу на север. Это было неестественно. Его тело переворачивали через некоторые промежутки времени, чтобы не допустить пролежней, но он сам ничего не делал, только неглубоко дышал.
Кто-то вышел из хижины, остановился у двери, глядя на них.
– Ее слуга, – сказал маленький шаман. – Пойдем!
Он начал быстро спускаться вместе с людьми, несущими Мешага на носилках, а четыре всадника богю ехали рядом.
Последовал жест, слишком выразительный: сопровождающим катайцам велели оставаться на гребне холма. Тай заколебался (он помнил этот момент), потом тряхнул головой.
Он поговорил со своим помощником, отдал тихий приказ пока оставаться на месте и наблюдать, потом дернул поводья и спустился по склону в одиночку, вслед за бесчувственным человеком и его сопровождением. Кочевники злобно посмотрели на него, но промолчали.
Он здесь для того, чтобы наблюдать. У его народа свой интерес к этому человеку, к наследованию в племени богю. Не во власти пастухов-варваров запрещать катайцам идти туда, куда они хотят. Не в том случае, когда пятнадцать тысяч катайских солдат оказывают помощь Хуроку в получении власти. Такое количество воинов дает вам некоторые права.
Это один взгляд на положение. Если посмотреть с другой стороны, у них не было своего места здесь, среди враждующих заклинаний кочевников. Им вообще не следовало находиться так далеко от дома: чужое яркое небо, сине-зеленое озеро, ослепительно сверкающий листьями лес за спиной и дальше, освещенный солнцем, и первый намек на горы в далекой синеве на севере.
Интересно, видел ли кто-то из его народа те горы? Или холодную жемчужину этого озера? Эта возможность должна была его волновать. Но в тот момент, когда Тай осторожно спускался на коне по склону, она его не волновала. Зато заставляла чувствовать себя ужасно далеким от родины…
Всадники остановили коней у входа. Люди, несущие носилки, тоже остановились. Перед хижиной не было ограды, только вокруг заднего двора, где стояла пристройка. Тай решил, что это сарай или конюшня. Или, может быть, этот слуга там ночует? Есть ли здесь другие? Никаких признаков самой шаманки или признаков жизни внутри. Когда единственный человек вышел, он старательно прикрыл за собой дверь.
Командир кочевников спешился, они с шаманом подошли к слуге, заговорили тихо, с необычным почтением. Тай не разбирал слов, слишком быстро и тихо они говорили для его ограниченных