Страна в очередной раз приближалась к политическому кризису. Предотвратить его можно было конституционными методами. Для этого было достаточно, чтобы Карл X пошел навстречу требованиям оппозиции. Но такая политика ему глубоко претила. Он осознавал себя монархом по милости Бога, а не по воле французской нации, а потому и не считал себя связанным в действиях ее мнением. Фактически Карл X отказался от политического наследия Людовика XVIII, который пытался соединить – и на первых порах небезуспешно – божественное право королей с конституционным правом нации. Карл X предпочитал видеть в Хартии лишь одну из традиционных «вольностей», даруемых королем своим подданным. Он избрал путь отказа от компромисса, не понимая, что тем самым подрывает политическую основу монархии.
Глубоко символично, что Людовик XVIII за десять лет своего правления так и не выбрал времени для церковной коронации, хотя до него не было случая, чтобы король уклонился от таинства миропомазания. Весьма вероятно, что он опасался стать королем «в большей мере», чем того хотели французы. Карл X повел себя иначе. Стремясь подчеркнуть богоданность своей власти, он короновался 29 мая 1825 года в Реймсском соборе, как это делали до него многие короли.
Эта средневековая церемония произвела гнетущее впечатление на общество. Значительную его часть, отнюдь не отождествлявшую себя с католической церковью, шокировал вид Карла X, распростертого ниц перед алтарем. Нелепо выглядел он и тогда, когда в соответствии с древним обычаем обходил ряды золотушных больных, осеняя их крестом и приговаривая: «Король коснулся тебя, Бог тебя исцелит!» Из 121 больного пятеро действительно исцелились. Многих покоробила и нарочитая роскошь многодневного торжества, собравшего в Реймсе всю столичную знать, дипломатический корпус и многочисленных гостей из разных стран. А праздничное убранство древнего собора, напоминавшее мишуру театральных декораций, вызывало откровенную насмешку.
Коронационные торжества,