– Да можно ли воды-то из него напиться? – с сомнением я посмотрела на бабушку.
– Пей. Ты ж не за богатством пришла. А по Тюшиному поручению. Своих не обижаем, – успокоила меня бабушка. – Напилась? Пойдём, покормлю вас с мышом-то. Голодные, чай.
– Ой, голодные, – в тон ответила я и вздохнула.
Бабушка провела нас по пещере, до маленького домика, скрытого за камнем. Избушка походила на Тюшину. Даже самовар стоял, и уже пыхтел, готовый поить нас чаем.
– Вставай давай, девка. Нешто лапами есть будешь? – усмехнулась Синюшка.
Я потянулась и вернулась в человеческий образ. Потянула затёкшие мышцы, сняла сапоги, шубейку, а мыша посадила на плечо.
Синюшка, тем временем, накрыла на стол. Пироги, каша, дымящаяся в чугунке, масло и варенье.
– Земляничное, – со значением сказала Синюшка. – Тюша больно уважает. Его поджидала, – вздохнула бабушка, – соскучилась. Чем занемог-то?
– Да, – я тянула время, не зная как сказать Синюшке о покушении, понятно было, что Тюша для неё друг сердечный, – поранился. – Неуклюже соврала я.
– Поранился? Не о багор ли поранился? – бабушка сердито упёрла руки в бока, и прищурившись посмотрела мне в глаза.
Глаза у неё, как тот колодец – бездонные. Меня потянуло, и я полетела словно в бездну.
– Нет, не о багор, – сухо сказала она. – А ты молодец, защищала Модераха, от Полоза. Измаялся он, Карл Фёдорович, на службе у пакостницы этой. Ты ешь, ешь, – она пододвинула мне полную миску каши и вручила пирог.
Я вцепилась зубами в рыбный пирог. Мышь у меня запищал и затопал лапками. Я опустила его на стол и отломила по-братски полпирога.
– Противная она, – сказала я, не прожевав. – Украла меня, и заселять предложила её долины.
– Конечно. Ты ей мешаешь. Чем блазнила-то?
– Чем? Демонами. А она чем вам, ну то есть, нам мешает? Понятно, залезла на чужую территорию, – я, обжигаясь, торопливо глотала кашу. – Сидит в своей уральской Греции, никому не мешает.
– Не мешает, – усмехнулась не по-доброму Синюшка. – Только знаешь, что Стикс не придерживается своих берегов, направление меняет как вздумается. Течёт куда хочет. И когда хочет. Намедни вот ко мне притёк, – зло блеснула синими глазами бабушка. Разъел, водой своей кислотной все колодцы мои. Всё схронки мои испоганил!
– Кислотой? Он, что своей водой может камни разъедать?
– Всё! – Синюшка топнула в бешенстве ногой. – Всё, что угодно! От рыбы в реках одни головешки остаются, а потом в прах рассыпаются.
– Ой, – запоздало опять испугалась я, – а я то, как не сгорела в нём?
– Поэтому и бессмертная стала. Поэтому и справиться только ты с пакостью этой и сможешь.
– Да, – усмехнулась я, – где уж мне. Все мне рассказываете, бессмертная я и надежда на меня только. Я же девка, просто! – в испуге от навалившейся ответственности пискнула я. – Я ж не умею ничего выдающегося.
– Да, –