Заметки на собственной шкуре. Александр Волков

секретарем горкома КПСС. Рядом с ним лавирует представитель крайкома. Да-да! У нас всё, как у больших! Семьдесят лет (семьдесят!) советской власти – это вам не конь начхал. Аплодисменты. На трибуне докладчик. Всё! Понеслась, родная. «Гхе-гхе. Дорогие товарищи! Семимильными шагами идет по стране перестройка. Благодаря Центральному комитету…» И вдруг ко мне подходит директор нашего ДК, красавица наша Инна Вадимовна. «Какая она все-таки красивая», – успеваю подумать я, и… И говорит она мне такое, от чего у меня озноб даже сейчас, когда я это пишу. «Саша! Ты только не волнуйся и не кричи». Я замер. «Перед хором в самом начале выступит детский вокально-инструментальный ансамбль». Я думал, что я ослышался. Чего-чего? «Саша, перед хором споют дети». У меня столбняк. «Ты только не ори. Я понимаю, что так не делается, что так нельзя. Но есть мнение…» И она ткнула своим красивым пальчиком в сторону бюста Ленина. «Они проездом. Им некогда. Они должны срочно ехать дальше. Они дипломанты детского конкурса!» И тут я начинаю понимать, что от меня хочет мое начальство. «Инна, – кричу я, – ты же понимаешь, что раньше хора нельзя выпускать ВИА, хоть и детский! У тебя же институт культуры! Это же против всех законов искусства! Это же как должностное преступление! Это же диверсия, Инночка! Хоть стреляй, хоть вешай меня, не пущу их на сцену раньше хора». Она что-то мямлит. «Нет, я сказал!» Она уходит. Меня трясет от возмущения, но я знаю, что я прав.

      А на сцене всё идет своим чередом. Докладчик. Дескать, перестройка. Дескать, гласность. Дескать, плюрализм. Кто-то меня по плечу – хлоп. Заведующая отделом культуры. «В чем дело?.. Почему вы отказываетесь выполнять указания горкома?» «Да вы поймите», – уже более спокойно пытаюсь убедить я. Понимаете, мол. Законы жанра. Режиссура массовых мероприятий. Нас учили в институте. Станиславский. Мейерхольд. Кацман. Хор всегда во всем мире, мол, открывает любой концерт. А если бы в Кремле… «Первыми будут петь дети». И тон у нее такой приказной, что я завелся. Как говорится, закусил удила. Нет! Сам поразился своей смелости. Пока я тут главный. Она обалдела от моей наглости и ушла.

      Я успокоился немного. На сцене уже выступает представитель крайкома. Дескать, перестройка. Дескать, гласность. Дескать, плюрализм. Заслушаешься! «Кто тут самый главный?» Оборачиваюсь – третий секретарь горкома партии. Третий. Второй после бога, как принято говорить. И сразу мне в лоб: «Вам что, квартира не нужна? Вы, по-моему, второй или третий на очереди?» Против этого лома у меня приема не нашлось. Перед глазами проплыли тесть с тещей. Подъем в шесть утра. Куры. Гуси. Коровы. Быки. Пчелы. Стайки. Огород. Покос. Вспомнилась фраза из фильма «Тени исчезают в полдень»: «Никуды ты, милок, не денисси».

      Ну че. Обьявили технический перерыв. Стали таскать на сцену аппаратуру. Потом минут двадцать настраивали инструменты. Дергали за струны. Бим-бим. Бям-бям. В зале народ дисциплинированно ждал начала концерта. Я стою в сторонке. Мне стыдно. Я пошел