– Сейчас проверим, – тотчас нашелся Лемерль. Толпа прежде хором обвиняла его, а теперь так же хором поддерживала. – Позвольте мне, грешному, напомнить, чью волю исполняет этот суд, – не судьи Реми, а Того, кто над ним. Прежде чем разбираться, давайте попросим Господа, чтобы направлял и защищал нас в эту лихую годину. – Связанными руками Лемерль вытащил серебряный крест и поднял над головой.
Я подавила улыбку: ну как им не восхититься? Головы безропотно опустились, бледные губы зашептали «Отче наш». Удача поворачивалась лицом к Лемерлю. Подуститель залаял еще раз, но его тотчас заглушил возмущенный ропот, и я так и не разобрала, кто это. Тщетно пристав требовал порядка – понадобилась помощь Лемерля.
– Требую уважения к этому суду! – рявкнул он. – Не Диавол ли тут вмешался, не он ли сеет раздор меж честных людей, не он ли наущает превратить суд в посмешище?
Пристыженные смутьяны затихли.
– Не то ли самое только что творилось на рыночной площади? Неужто вы хуже зверья?
Воцарилась полная тишина: даже подуститель не осмеливался открыть рот.
– Диавола вижу в каждом из вас, – громко зашептал Лемерль. – В тебе, – он ткнул пальцем в детину со свирепым красным лицом. – В тебе его похоть, червем извивается в глазах твоих. А в тебе, – он повернулся к худосочной женщине, которая стояла в первом ряду и, прежде чем настроение толпы изменилось, пуще всех проклинала его, – в тебе я вижу сребролюбие и недовольство. А в тебе, а в тебе… – от волнения Лемерль заговорил громче и поочередно клеймил горожан. – Вижу алчность, злобу, жадность. Ты лгал жене. Ты изменяла мужу. Ты бил соседа. Ты не верил в истинность спасения нашего.
В глазах горожан ясно читалось, что наживку Лемерля они проглотили целиком и полностью. Но даже сейчас один неверный шаг – и они набросятся на него, аки дикие звери. Лемерль это тоже понимал, его глаза сверкали от возбуждения.
– А ты, – он показал пальцем в центр зала. Взмах связанных рук, и люди расступились. – Да, ты, в сумраке таящийся. Ты, Ананий[12], лжесвидетель! Твоя сущность видна мне лучше, чем у всех остальных!
На добрых десять секунд стало тихо: все смотрели на брешь в толпе, а потом наконец увидели подустителя, мерзкого уродца, прятавшегося в сумраке. Огромная голова, обезьяньи руки, одинокий, налитый злобой глаз – стоявшие рядом расступились, а уродец тотчас вскочил на подоконник, дико шипя.
– На сей раз ты ускользнул от меня, черт тебя дери! – залаял он. – Но я тебе еще устрою, брат Коломбин!
– Господи помилуй!
На лицах горожан отразились гадливость и изумление: люди узрели того, кто высказал их недавние тревоги.
– Чудовище!
– Дьявольское отродье! Черт!
Из отвратительного рта уродца вылетел сноп пламени.
– Мы еще встретимся, Коломбин! – залаял он. – Это сражение за тобой, но в Ином мире война продолжается!
Уродец соскочил с подоконника во двор и