Лицо Огнарда от ярости побледнело.
Димитрис, не замечая этого, продолжал:
– Я у них часто спрашивал – почему? Ты ведь стране служил, государю-императору, как потом в разбойниках оказался?
– И что же, Димитрис, они тебе отвечали?
Воевода начал играть желваками.
Я понял, что невольно разбудил их старые раны, которые не заживут никогда, не позволяя этим двоим понять друг друга.
– Один так мне и ответил, не поперхнулся: «Как на Черной Реке мы невинных резали, так и сейчас режем. Ток раньше мы людей мочили именем императора, в обмен на железячки медальные, а вот теперь поумнели и золотишко берем».
Димитрис сверкнул глазами.
– Потом он за решетку схватился, близко-близко лицо поднес, да и говорит: «Не за то нас вешают, что мы людей губили, а токмо ради того, чтобы правду о Стоянии на Реке людям не смогли рассказать».
Юноша пару секунд молчал, словно перенесся туда, в затхлую сырую темницу, и смотрел в лицо приговоренному к смерти.
– Да, недаром-то шепчутся, что война та была неправедной, и гнали их потом от Черной Реки, этих недобитых героев…
– Да как ты смеешь, сопляк?! – зарычал от бешенства Огнард. – Люди, лучше тебя во сто крат, гибли на Реке, у Излучины, чтобы все вы, юнцы ощипанные, могли сладкий эль хлестать, заедать шербетом да девок сильфидских трахать.
Димитрис скрипнул зубами. Поднял кулак и поднес его к лицу Огнарда.
– Видишь печать на наруче? Знаешь, кто мой отец? Да одно слово мое – и тебя швырнут огнедышам.
Его лицо передернулось.
– Но в великанью задницу моего отца, и печать, и герб, и всю эту имперскую хрень. Я шесть лет служил в Патруле и с простого солдата начал. Может, как ты сказал, я и юнец ощипанный, но в бою бывал не меньше тебя…
Он спотыкнулся и быстро уточнил:
– …С оглядкой на наши годы; а ты, старикан, все видишь во мне мальчишку, глупого барчука, что не знает, с какой стороны за меч держаться.
Наклонившись к Огнарду, Димитрис процедил тихо-тихо:
– И уж тебе ли не знать, отчего меня из Столицы погнали, сюда, на кулички к гномам, у старого шестерить. Не хочешь замечать правды? Так черт с тобой.
Развернувшись, Димитрис поехал прочь.
3
– Что-то случилось? – спросил я, подъехав к Огнарду.
Тот провожал Димитриса взглядом.
– Да так…
Воевода процедил едва слышно:
– Прислали вот, сопляка из столицы на мою голову… И ведь не избавишься от него.
Огнард развернул крылатого скакуна.
Мы въехали в кованые ворота.
Стрелки с волшебными арбалетами стояли по стенам. Я заметил двух магов, не ниже шестого круга.
Третий стоял у въезда; когда последний из ратников оказался в крепости, чародей взмахнул руническим посохом, и ворота медленно затворились.
Яркая алая печать, сигил, воссияла на них, запечатав