Пятеро ратников, на огромных воронах, скользили по-над дорогой.
Я зашагал быстрее.
Если повезет, они одолжат мне плащ. Если нет, попробуют прикончить меня.
Зная людей, я ставил бы на второе.
– Эй, волшебник! – позвал меня воевода. – Куда путь держишь? – И, не дожидаясь ответа, изрек: – Если в град Малахит, а других и нету поблизости, до самого Харашшского моря, то мы как раз оттуда.
Он спешился.
Воину было за пятьдесят.
Кожа, дубленная на ветре и на морозе, темные оливковые глаза. В седой бороде шелковые нити – защита от темных сил.
Простая кольчуга наверняка досталась ратнику от отца, а тому – от его отца. На голове бронзовый шлем-шишак с пластинчатой бармицей – сеткой, закрывающей шею.
Левая рука, в перчатке из кожи кобольда, лежала на боевом топоре.
– Я Огнард.
Он протянул ладонь.
– Старший воевода из вольного города Малахита.
Его пожатие было крепким и уверенным.
– Мое имя Хорс, – представился я. – Странствующий маг.
Огнард провел рукой по окладистой бороде.
– Не ты ли прошел этим утром через Белый портал?
– Через магические врата, что на той горе. – Я кивнул на дальние склоны.
Воевода кивнул.
– Если кто проходит через Портал, я сразу же узнаю об этом.
Его ладонь коснулась зеркального амулета.
– А нынче талисман раскалился и даже обжег мне кожу. Видать, ты непростой волшебник, если астрал так взъярился…
Он окинул меня оценивающим взглядом.
Ни о чем не спросил, хотя после встречи с демоном я был изрядно помят.
Досужее любопытство – роскошь, какую умные люди не могут себе позволить.
– Наверное, десятый дан у тебя?
– Тринадцатый, – сказал я.
И сразу же припомнил демона, что швырнул меня об дерево, как жалкую тряпку.
Каким бы сильным ты себя ни считал, найдется тот, кто надерет тебе задницу. Лучше об этом не забывать.
А если все же забудешь, найдутся те, что напомнят.
– Чародей, – пробормотал воевода.
Видно, он что-то взвешивал про себя.
– Служил на Черной Реке? – спросил он внезапно.
– Да.
– Где, ежели не секрет?
– У Излучины.
Из кармашка на поясе я вынул небольшой железный кружочек.
– Я потерял на Черной Реке почти всех друзей, – негромко произнес я. – А все, что мне досталось, это ржавая медаль императора. Паскудный обмен.
Огнард насупился.
– Жуткий был год, – согласился он. – А знаешь, теперь ведь Стояние на Черной Реке никто войной не считает. Я говорил с мальчишками…
Воевода невесело усмехнулся.
– Их в школе ведуны учат, будто Стояние – оно и было стояние, так, постояли на бережку да и разошлись. Если бы они знали…
– Лучше им не знать, – кратко ответил я.
Он глубоко кивнул.
– Ладно, –