А теперь захочу, уйду и стану! Главное, составить себе на будущее памятку: не подбирать никаких колец, не хвататься за торчащие из камней мечи и ни за что не подписываться на осуществление древних пророчеств.
Помимо кофе на кухне меня ожидали яичница и бутерброд прямо-таки драконьих размеров. И естественно, после двух дней голодовки я набросилась на все это с драконьим аппетитом.
Ну вот, уже проявляются папины гены.
– Смотри не подавись!
– А фо…
– И не болтай с набитым ртом. Это, во-первых – неприлично, а во-вторых – непонятно.
Рошан с умилением наблюдал, как я расправляюсь с плодами его кулинарных талантов. А когда я, покончив с основным блюдом, принялась за кофе, решился заговорить:
– Напугала ты меня, Галчонок. Не ожидал я такой реакции.
– Нормальная женская реакция. Когда мы не знаем, что делать, ревем.
– То есть, если сейчас ты не ревешь, что делать уже знаешь?
– Жить, – тоном философа изрекла я.
– Похвально.
На столе передо мной материализовался толстенный фолиант в потертой кожаной обложке.
– Может, сразу и обсудим планы на жизнь?
О том, что Галле необходимо будет уйти в другой, более сильный мир, Рошан задумывался неоднократно. Даже будь она драконицей чистых кровей, проживание на планете с низким уровнем магического фона сказалось бы и на продолжительности жизни, и на степени развития врожденных способностей. Недаром драконы до определенного возраста не покидают родной мир: известно, что рожденные или в детстве долго жившие на других планетах «врастали» в них, теряя завещанную владыками прошлого силу и деградируя иногда до уровня животных. Мирские драконы, сохранившие от великих предков лишь внешность – рана на сердце и пятно на совести Хранителей. Рошан встречался с этими существами во многих уголках Сопределья, одни еще несли в себе толику дара и разума, другие превратились в хищных и злобных монстров; чем слабее был мир, тем ниже опускались собратья, обитавшие там.
Земля была очень слабым миром – всего два балла из возможных десяти по шкале Хэмфаста. И хотя Галле не грозило переродиться в тупое кровожадное чудовище, срок ее жизни с драконьих веков уменьшился бы до полутора сотен лет тибетских долгожителей, а магический дар без должного развития снизился до примитивного целительства или ворожбы. Вряд ли Кир хотел такой судьбы для дочери. Не желал этого и Рошан. Но уход воспитанницы из мира, где она выросла, оттягивал до последнего. Пока хватало и того, что у нее проявились способности открывающей. Этот факт стал для него полнейшей неожиданностью, но приятной: пребывая в поле действия межмирных порталов и посещая чужие планеты с более сильным магическим фоном, девушка наращивала собственный потенциал, и теперь не нужно было переживать, как в дальнейшем перевести ее в другой мир. Конечно, всегда можно было прибегнуть к услугам Лайса,