Ты не отступила – и я грудью налетела на тебя, толкнув, но не заставив сдвинуться с места. Я еще так полна была собственной семейной обидой, что не успела вовремя озадачиться. Мы двусмысленно затоптались на пороге – я, дура, все пыталась обогнуть препятствие, пока не сообразила вдруг, что твои движения не случайны, а вполне осмысленны и имеют определенную цель – не впустить меня в квартиру. Только тогда я подняла на тебя взгляд – по всей видимости, детски-изумленный и обиженный. Твои глаза с моими не встретились, они бегали – именно в тот момент я хорошенько поняла, что означает это выражение.
– Рита, послушай, – понесла ты полную бессмыслицу. – Нельзя же так… Не предупреждая… У меня тут… Ну, ты понимаешь… Короче, я сегодня не могу… Совсем… – говоря так, ты быстро и тревожно трясла головой вбок и назад.
Я начала смутно догадываться, но до сих пор не могла поверить, что из-за очередного, одного из многочисленных, сексуального приключения можно выставить, считай, бездомную, полуодетую близкую подругу – ночью на улицу! И потом – где папа-полковник? Я не сумела задать никаких вопросов, они даже не сформулировались в голове, просто промчались летучим табунком – когда вновь услышала твой сбивчивый лепет:
– Понимаешь, отец за год впервые дома не ночует… А мы с Ильей! Где только не были за это время! И в чистом поле, и в мастерских каких-то кошмарных… В первый раз! В первый раз нормальные условия… Чтоб не наскоро, на дверь не оглядываясь… И еще, знаешь, сегодня очень важный день… Я приняла решение… Жизненное… Потом расскажу… Ну не могу я, понимаешь! Именно сегодня не могу – хоть режь! Когда угодно, Ритка, что угодно – но не сейчас! Ну попробуй домой пойти – твой уже, наверное, отрубился… Ну, не обижайся, Рита, ну, прости пожалуйста… – и, бубня все это, ты ненавязчиво двигалась вперед, выдавливая меня – ошарашенную, отказывающуюся что-либо понимать – на лестничную клетку, и я отступала, как под гипнозом.
Опомнилась только убедившись, что дверь, негромко щелкнув, замкнулась – и тогда сломя голову бросилась вниз, моментально залившись слезами и оттого не видя ступенек…
Кажется, я ехала на каком-то транспорте и даже делала пересадки. Может, я хотела добраться до родительского дома и переночевать там. Может, просто инстинкт гадливости гнал меня прочь от двух наиболее близких мне в жизни людей, утративших право называться таковыми, но оказалась я вдалеке от знакомых мест, на Балтийском вокзале, возможно, надеясь переночевать в зале ожидания – удел всех гонимых… Но зачем тогда, не беря билета, я тупо села в вагон последней отправлявшейся электрички? О чем думала, когда ехала? Ничего этого я не помню и вспоминать не хочу. Брезжит, правда, в неверной памяти отблеск какого-то очень забавного названия, словно не Россией, а Африкой отозвавшегося, забавностью и привлекшего… Нет, не вспомнить!
Ноябрь в том году случился теплый и влажный. Находясь все в том же оцепенении, я, вроде бы, пошла какой-то тропинкой, ведущей