Парламентарии не переносили Черчилля за его шепелявость и прочие скандальные выходки, но на этот раз устроили ему овацию, словно это был не Черчилль, а знаменитый английский актер Дэвид Гаррик или римский оратор Цицерон. Причина их восторга заключалась в том, что в силу своего национального характера Россию они ненавидели еще больше, чем Черчилля, хотя столетиями и закупали русскую пеньку и мачтовый лес и по волнам Балтики возили сбывать в Петербург всякие щепетильные безделушки и побрякушки в обмен на сало, которое в Малороссии до сих пор считается деликатесом.
Парламент единодушно отказал королю Георгу V. И Георг V отписал Керенскому, что сам-то он с радостью принял бы Николая II вместе со всей семьей, тем более, что они давно не виделись, но парламент против и он не может позволить себе такую вольность и советует Николаю II поискать приют в какой-либо другой стране, расположенной где-нибудь недалеко, по соседству, чтобы потом было удобно ездить в гости друг к другу. Английская королева-мать, узнав об его отказе, выразила недовольство и напомнила своему сыну, что император Николай II все-таки его двоюродный брат. Король Георг V как раз читал в это время на сон грядущий Библию и раздраженно ответил:
– Разве я сторож брату моему? – и после уже никогда не говорил с королевой-матерью на эту тему, потому что в семье был традиционно строг.
XXX. Судьба русского царя (продолжение)
После отказа Англии Керенский с этой же просьбой обратился во Францию, так как она находилась как раз по соседству с Англией. Во Франции у него тоже было полно приятелей масонов. Но президент французской республики ответил, что Франция и не подумает принять императора Николая II. Во-первых, когда президент посещал Россию и духовой оркестр исполнял «Марсельезу» – гимн Франции – император Николай II стоял на торжественной церемонии с отсутствующим видом, словно давая понять, что не желает даже и слушать эту, не сказать, чтобы веселую, музыку. Во-вторых, жена у него немка, а немцев во Франции не переносят, потому что Франция названа по имени одного из германских племен – жестоких франков и вскоре она по воле народа будет переименована в Галлию. И наконец, в-третьих, с подобной просьбой следует обратиться в какую-либо другую страну, где ввиду политической неразвитости еще сохранился монархический способ правления, исторически изживший себя под воздействием известного приспособления, называемого гильотиной, в теперь наконец-то свободной