Избавившись от солдата таким образом, чтобы потом с ним не делить бриллианты, Землячок вернулся в ревком и сказал:
– Я ведь совершенно не против революционной законности. Ну шлепнул солдат эту дамочку по привычке, не подумав по своей простонародной несообразительности, без протокола, как это требуется, ну так расстреляйте его, в порядке исправления ошибки, с оформлением всех бумаг и дело с концом.
– Это мы все оформим по заведенному порядку, – ответил ему Лещинский, – но дело не только в неаккуратности этого твоего разгильдяя. Тут на вас политкаторжане жалуются. Зачем у балерины Кшесинской шесть раз подряд обыск проводите?
– Э-э, товарищ дорогой мой, балерина Кшесинская – особый случай, особая статья. И действую я согласно мандата, – ответил Землячок.
– А вы не думайте, что если вы из Питера приехали, то вы один такой умный. У нас в Кисловодске тоже порядки знают. Вы прежде мандат предъявите, – с чувством собственной значимости сказал комиссар Лещинский.
А Землячок с насмешливой улыбочкой ему в ответ:
– Если я свой мандат покажу, у тебя глаза на лоб вылезут.
– Не волнуйтесь о моем самочувствии, а действуйте по предписанию, – настоял Лещинский.
Землячок и показал ему мандат, который с умыслом забрал у экономки. Тот взял мандат и прочел: «Мандат. Все, что сделает податель сего мандата, сделано по моему приказанию и для блага Мировой революции. Ульянов (Ленин).
Предписываю отобрать у балерины Кшесинской все алмазы и бриллианты, какие только у нее найдутся при обыске. Бриллианты доставить мне. Балерину расстрелять без промедления и без какой бы то ни было канители, не откладывая этого важного дела в долгий ящик».
Глаза у комиссара Лещинского действительно чуть не вылезали из орбит, ноги от страха подкосились и приросли к полу, загаженному окурками, как подпись увидел, с места бедолага сдвинуться не может, стоит как гвоздями прибитый. Но все же совладал с собой, очухался и сказал, едва ворочая языком:
– Прошу меня извинить за неосведомленность. Не велите меня расстреливать, я вам еще пригожусь. Ежели сам товарищ Ленин требует, я эту Кшесинскую готов не то что шесть, а тридцать шесть раз обыскивать. Да мы весь дом ее по щепочке разнесем, фундамент по камешку разберем, а бриллианты для товарища Ленина изыщем.
– То-то, – назидательно сказал Землячок, но потом сменил гнев на милость. – Обыски у Кшесинской пока что нужно отложить, пусть ошибочно думает, что, мол, ее оставили в покое. А займемся тем временем вот чем. Тут у вас великая княгиня обосновалась, как у себя дома. И два сына при ней: Борис и Андрей. Вот к ним-то и надобно наведаться. Они и заговор контрреволюционный давно уже задумали, и взять у них найдется что – и из вещичек, и «камушки», наверное, тоже как водится, в помадных банках у великой княгини законопачены.
Когда грабили аристократок, те старались припрятать свои бриллианты. Бриллиантов у них было не много,