На следующий вечер отец Савватий залез на крышу монастырского сарая. С вечерним правилом он встречал первые звезды. Небо не было душно-темным, как во сне. Оно все сияло изнутри каким-то светом.
«Все началось со звезд, – подумал отец Савватий, – и свет ширится, и уже никогда не уйдет во тьму». И вдруг он ощутил всем своим существом, что счастье человека включает в себя все беды, неудачи, все победы и радости… Оно включает в себя всю жизнь человека, которую нужно принять как дар от Бога, Который может и не отвечать на малую просьбу, потому что может дать только все.
Приходит к отцу Фоме старушка на исповедь. Во всем, говорит, виновата, во всех грехах. Он ее спрашивает с равнодушной миной:
– Самолеты угоняла? Лошадей воровала?
– Нет, батюшка, что вы…
– Тогда рассказывай, чем против Бога на самом деле согрешила.
Следующая подходит:
– А я, батюшка, даже не знаю, в чем и каяться. Жила с мужем хорошо. Детей вырастила. Не воровала, никого не убила…
Отец Фома отступает от нее на несколько шагов. Указывает очереди на нее рукою и на весь храм громко возглашает:
– Смотрите на нее все, она – святая! Святая!
Бабушка бежит из храма прочь.
Иеромонахи берут на себя много забот о мирских проблемах, очень устают, возясь с мирянами, потом приходят на службу, а сил-то молиться сосредоточенно и нету. И тогда начинают заниматься пономарями, учат их послушанию.
Старший пономарь учит младшего:
– Пойдет батюшка кадить, а ты возьми в руку ладану, да и открой перед ним дверцу-то.
– А зачем?
– А иначе гневаться станет: почему дверь не открыл, потом кадило тебе протянет, а у тебя, к примеру, ладану нету. Поставит тебя на поклончики, всю службу и будешь кланяться. А так ты дверцу открыл, батюшка молчит, сует тебе кадило, а ты расторопно ему туда несколько зернышек ладану, он опять молчит.
– Да он все равно придерется…
– Это почему?
– А вот третьего дня отец Фома все меня пытал, бью я свиней на скотном дворе или нет?
– А ты бьешь?
– Нет! Как можно? Возьмешь только палку и толкнешь тихонько, они же, свиньи, толстые, ничего не чуют. А скотник на меня все жалуется. Вот батюшка и пристал ко мне: «Сознайся, – говорит, – бьешь ты бедных свинок?» Я говорю: «Не бью». А он опять: «Ну ты сознайся!» – «Да с чего вы, батюшка, взяли-то?» – «Вид у них очень грустный». – «Кто ж его знает, чего они грустят?» Потом на исповеди говорит опять: «Бил свиней-то?» Я говорю: «Каюсь, бил». Он говорит: «Вот теперь вижу, что не бил».
К отцу Фоме приехал непонятный кадр, то ли бомж, то ли интеллигент. Батюшка спрашивает:
– Ты кто? Ты каких?
– Я, батюшка, лилия полевая. Не ищу, что есть, что пить и во что одеваться.
– Может, ты и Царство Небесное нашел и правду его?
– К вам вот приехал найти.
– А ты знаешь, что это такое – «лилия полевая»? Это анемоны, которые покрывали