– Пусть это. Помоги его надеть!
– Да, миледи… – Лидия взмахом руки отправила служанок за двери и начала помогать ей переодеваться.
Когда она заканчивала шнуровать корсет платья, в комнаты вошёл герцог.
– Доброе утро, моя дорогая.
– Здравствуйте, Ваша Светлость. Рада Вас видеть, – Миранда чуть присела в легком реверансе.
– Не мешайте камеристке, моя дорогая, а то она сейчас Вам всё криво зашнурует. В спальне этикет ни к чему…
– Учту, – Миранда постаралась ответить максимально отстранённо, потому что боль с новой силой стала пульсировать в висках.
– А что такое настроение у Вас грустное? Что случилось? Даже платье максимально траурное выбрали.
– Почему траурное? Оно же не чёрное…
– Виктория заказала его, когда у нее собачка любимая погибла. И неделю не снимала. Не почувствовать, что платье выражает абсолютно нерадостное настроение, на мой взгляд невозможно.
– Считайте, что я оплакиваю потерянную свободу и независимость.
– Для Вас так значима эта потеря?
– Не то слово, я в жуткой депрессии, и платье единственный способ её хоть как-то выразить… – иронично протянула Миранда, решив немного подыграть супругу.
– Вы огорчаете меня, миледи, – герцог нахмурился.
– Вы предпочли бы, чтобы я скрывала это?
– Конечно же нет, просто я не понимаю что может быть хорошего в жизни одинокой беззащитной женщины…
– Хорошее только одно, её никто не будит по утрам, пихая под нос гору платьев, в которой она не разбирается абсолютно, и не требует срочно выбрать что-то подходящее именно к завтраку, а когда она полагается на выбор камеристки, её не обвиняют, что надела она траурное платье, выражающее абсолютно нерадостное настроение. Я, милорд, не привыкла выражать своё внутреннее состояние платьями. Для меня платье это лишь платье, и не более того.
– Но минуту назад Вы сказали абсолютно противоположное.
– Я сказала то, что хотели услышать Вы, и только. Но Вы почему-то очень этим огорчились, и я оказалась в полной растерянности. Я не знаю, что Вам говорить, чтобы в итоге Вы были довольны.
Герцог обернулся к Лидии, уже закончившей шнуровать платье и в испуге сжавшейся под его строгим взглядом:
– Ты посоветовала герцогине, какое платье надеть?
– Да, Ваша Светлость…
– Вышла вон.
Герцог сделал нетерпеливый жест рукой, и камеристка быстро выскочила за дверь.
– Почему не сказала сразу?
– Что не сказала? Что ничего не понимаю в том, с какими рукавами должно быть платье, чтобы надеть его к завтраку, или что после того, как Вы вчера меня напоили, голова у меня раскалывается, и я еле стою на ногах и мне абсолютно всё равно что будет на мне надето? Что я должна была Вам сказать при этой молодой особе, кичащейся своим происхождением? – выдохнула с раздражением Миранда и тут же пожалела о сказанном. Она ведь решила, что не станет спорить с герцогом, а сама снова ведёт себя как