– Из штабу! Гы-гы-гы!
– Да у меня… листовки революционные!
– Уймись, малец. Без тебя агитаторы, падлы, донимают, яко блохи!
– Ну тогда скажу всю правду как есть.
– Можешь и не говорить. На хрена попу гармонь?
– А я скажу только что никто не слышал.
– Ну, гутарь шепотком…
– Святой Николай-угодник и тридцать два мученика…
– Не тяни кота за хвост!
– Я тут променад делал, мимо командирского дому, и вижу в окошко промеж шторок…
– Шепотом, я же сказал: шепотом!
– Сам господин полицмейстер тараканит командирскую женушку.
– Побожись!
– Вот те крест.
– Тараканит, говоришь?
– Еще как!
– Полицмейстер?
– Собственной персоной.
– Ну дуй, салажонок, обрадуй его высокоблагородие.
Юнга-самозванец поднялся на палубу.
Обозрел ситуацию и шнырк туда, шнырк сюда.
А приближалось время обедать.
Ну, и недолго думая, Остап сыпанул в борщ по-флотски горсть болтов из машинного отделения. Для пущей наваристости добавил гаечные ключи, масленку и ветоши погрязней.
Но матросня борщ умяла и не поперхнулась.
Тогда Остап бухнул в перловую кашу полтора десятка ботинок вместе со шнурками – новеньких, прямо из каптерки.
Эффекта никакого.
Остался компот.
Его-то юнга и заправил щедро винтовочными патронами и даже умудрился сунуть туда фугасный снаряд приличного калибра.
Наконец-то сытые матросики намек поняли – и давай офицериков за борт. Устроили соревнование: кто больше чинов притопит.
Остап как раз и рассчитывал на подобное развитие событий.
Сначала бунт – кровавый и беспощадный, потом – похмелье и бегство за границу, разумеется на судне – от гнева властей.
Новоявленному юнге даже поручили водрузить на флагшток красные шелковые командирские кальсоны.
В общем, все Остап предусмотрел, кроме своих нетренированных нервов. Когда броненосец отчаянно и бесшабашно пошел навстречу эскадре, оскалившейся жерлами серьезных орудий, Остап покинул обреченный, по его мнению, корабль вместе с какой-то глупой крысой, не верящей в революционную сознательность флотских масс.
Так не удалось Остапу увеличить число жителей Рио-де-Жанейро и познакомить их поближе с боевыми русскими моряками…
Глава 4.
За партой, под партой, вне парты
«Придется орудовать в этих пределах»
О частной гимназии Филиппа Илларионовича Илиади надо рассказывать все или ничего (древнегреческая мудрость).
Впрочем, пытки Законом Божьим, вивисекция естественной историей, издевательство мертвыми и живыми языками, уморение математикой знакомы каждому, как и температурная лихорадка ежегодных экзаменов.
Когда на Остапа впервые напялили форму (до омерзения новенькую) и навьючили ранец, набитый под завязку