– Наконец ты пришел к нам. – Лайнту кажется, что рот у нее даже не открывается. – Дэвид, дорогой мой, где ты был? Мы так давно ждем тебя. – Голова снова несколько раз рвано дергается в стороны. – Дети, наш папа пришел.
Двое маленьких чудовищ одновременно поднимают свои лица, испачканные чем-то липким и вязким, сочащимся из пористых наростов на лбах. Смотрят на него, не отрываясь, большими черными выпуклыми глазами.
– Папа, смотри, как мы выросли!
– Правда, мы хорошие?
– Правда ведь, Дэвид? – Создание смотрит на Лайнта. – Скажи, что они хорошие. У нас теперь много хороших детей. А я их – Воспитатель…
– Дэвид! Не спи! – Голос русского заставляет Лайнта вздрогнуть. Стряхнуть с век вернувшийся кошмар, мотнуть головой, отгоняя его еще дальше от себя. – Готовимся. Пора надевать выходной фрак.
– Дэвид, с тобой все хорошо? – Рядом оказывается Элеонора. – Ты бледный, как лист бумаги! Может, отложим выход в космос?
– У нас мало времени, милая. Может быть, даже меньше, чем мы можем себе представить. – Дэвид почувствовал, насколько пересохло у него во рту. Сглотнул. Откашлялся. – Мы должны идти.
– Давай я пойду. – В голосе Стейз прозвучала заметная дрожь. – Я смогу сделать все то же самое, что и ты.
– Нет.
– Почему?
Лайнт обнял ее за плечи и ободряюще улыбнулся, глядя в глаза.
– Потому, что я боюсь за тебя.
– Я тоже за тебя боюсь. Почему ты думаешь, что твой страх сильнее моего?
– Потому что я твой муж и я так считаю.
– Слабый аргумент.
– Какой есть, – пожал плечами Дэвид, а затем добавил уже с другой интонацией: – Мы теряем время. Полетели. Поможешь.
– А что осталось сделать?
– Пока мы надеваем КВО2, – ответил за Дэвида Климов. – Надо установить на скафандры заряженные аккумуляторы, емкости с водой и оба кислородных баллона. Справишься одна?
– У меня есть выбор? – усмехнулась Элеонора. – Справлюсь, конечно. Не в первый раз.
– Может, слетать к Родригез и дать ей пинка, чтобы, наконец, начала хоть что-то делать? – раздраженно предложил Лайнт.
– Тогда мы точно задержим выход еще на пару часов. Она же ничего не знает. Придется заново все объяснять. А после этого еще час слушать ее вой и истерики.
– Не хочу оставаться с ней на станции, пока вы будете снаружи, – добавила Элеонора. –