А вслух говорю:
– Такие молодые девушки нуждаются в поддержке и советах зрелого мужчины!
Кристина наклоняется к подруге и, понизив голос, говорит по-русски:
– На фиг мне его советы? Вот бабки – другое дело!
Они цинично смеются.
– Вас? Вас? – с глупой улыбкой спрашивает недотепа-немец. Но тут останавливается такси, и разговор сворачивается.
Через десять минут подъехали к «Негреско». Вымуштрованный швейцар узнал меня и помог дамам выйти из машины.
– Вас ожидает один англичанин, месье, – сказал он.
Это был, конечно, Алекс. В легком белом костюме и светло-голубой тенниске, он занял столик рядом с музыкальным автоматом, похожим на старинный шкаф, который стоял здесь, видно, еще со времен Фрэнсиса Скотта Фицджеральда и «эры джаза». Автомат, к счастью, не работал. По другую сторону от нашего столика возвышалась позолоченная колонна. В этом рассаднике пафоса и китча – пестрые карусельные лошадки, розовые диванчики, напоминающие секундантов официанты – средний счет содержит три – четыре нуля. Впечатления девушек выразил возвышенный штиль Кристины:
– Блин, Юлька, как нас сюда пустили?
На что та незатейливо ответила:
– Значит, мэны у нас крутые!
Наверное, услышав английские слово, британец обаятельно улыбнулся и поднялся навстречу, галантно поцеловал девушкам ручки.
Я представил высокие обедающие стороны друг другу:
– Алекс из Лондона, специалист по промышленной резине. Кристина и Юлия, учительницы французского из Москвы…
– Я не просто учительница! – гордо передернула плечами Кристина. – Я еще переводчик!
– Объясняю: она переводит деньги мужа, – скромно улыбнулась Юлия. – На шмотки, украшения, косметику…
– Неправда! Я, наоборот, помогаю ему в бизнесе! Он иногда направляет ко мне своих партнеров из-за рубежа, ну и документацию всякую…
– Очень интересно. А кто ваш муж? – вежливо поинтересовался Алекс.
– В какой-то оборонной фирме, я толком и не знаю.
Юлия закатила глаза.
– Короче, он тоже переводит деньги. Только государственные.
Все рассмеялись, в том числе и Кристина. Я сразу заметил, что между нею и Алексом что-то промелькнуло, как искра пробежала. По крайней мере со стороны англичанина. Не знаю, возможно, в русских девушках и есть что-то от столь любимого им барокко. С его вычурностью, излишествами и аффектацией. Возможно, Кристина чем-то напоминала ему собор Святого Петра – высокая грудь, струящиеся золотистые локоны… И – да! – этот чудовищный старофранцузский язык! Во всяком случае, на лице Алекса появилось голодное и даже несколько хищное выражение. Я списал бы его на обычный аппетит, но Алекс под столом наступил на мою ногу и показал глазами на Кристину. Я понял. Что ж, бери ее, друг, уступаю