– Я не ленюсь, Алексей Иванович, – пробурчал обиженно ординатор.
Наставник вытер руки и снял с вешалки свой халат, в котором обычно ходил по отделению.
– Пойдёмте-ка, мальчики, попьём чайку, да поговорим о том, о сём.
Профессор любил собирать вокруг себя учеников и, как казалось Севе, по-стариковски занудно погружаться в бесконечные воспоминания. Алексей Иванович словно открывал перед слушателями сундук своей памяти, сундук с сокровищами, и одно за другим, как драгоценные ожерелья или нитки жемчуга, извлекал на свет божий случаи из своей практики, давние или недавние, курьёзные и смешные, сложные и трагические. Он рассказывал с умыслом, лелея в глубине души надежду, что молодёжь почерпнёт для себя пользу из его жизненного и профессионального опыта, что им в своей практике будет легче, когда столкнутся с чем-то подобным.
За Леденёвым закрылась дверь, ведущая в коридор, а Ярцев зашептал прямо в ухо Глебу:
– Знаем мы эти разговоры о том, о сём! Заведётся часа на два, не остановишь… А у меня сегодня свидание, между прочим. Ах, Глеб, какую красотку я подцепил! – и поцокал языком, театрально закатив глаза. Глеб снисходительно улыбнулся.
– Придумай что-нибудь, чтобы я мог улизнуть с этого традиционного чаепития, – Сева заискивающе посмотрел на напарника.
– Я? – Глеб уставился на товарища. – Это я должен придумывать для тебя отмазку? Смеёшься что ли, Сева?
– Да мне как раз не до смеха. У меня, можно сказать, личная жизнь под угрозой.
– Так и скажи профессору.
Вымыв руки и не надевая халат, Глеб отправился следом за учителем, демонстрируя искреннее желание выслушивать стариковские наставления до глубокой ночи. Наступая ему на пятки, сзади тащился Сева, нашёптывая на ухо:
– Он же Старик! Он давно уже забыл, что такое молодость. Кроме своей хирургии ничего не видит, фанатик упёртый.
– Сев, на хрена ты пошёл в ординатуру? – Глеб остановился и насмешливо покосился на напарника. – Устроился бы в какой-нибудь частный медицинский центр и сшибал бы бабло с наивных пациентов.
– Это вряд ли, – покачал головой Сева, – нынче уже нет наивных и доверчивых пациентов. Никто не хочет просто так расставаться со своими деньгами. Им лапши, повешенной на уши, недостаточно. Им подавай опытного, заслуженного доктора со всякими регалиями. А у меня, впрочем, как и у тебя, Астахов, кроме диплома ничего пока нет. Так что без ординатуры карьеру не построишь.
– Согласен с тобой, – кивнул Глеб. – Тогда, увы, придётся выбирать между карьерой и личной жизнью.
Ярцев смерил испытующим взглядом своего товарища, а тот повернулся и пошёл дальше по коридору. Мимо них, грохоча каталкой, санитары провезли больного из оперблока в реанимацию. Сева помнил Астахова ещё студентом младших курсов. Он бы счёл его обычным зубрилой и ботаником, если бы Глеб не оказался таким открытым и общительным.