У них, конечно, супротив его топора ружья, да тесаки, да лук со стрелами, а все-таки боязно. Лесоруб ведь.
Птицелов, чтобы подбодрить их, затянул песню – единственную, какую знал:
У мертвецов пустые глаза,
Сжатые белые зубы,
Их не тревожат ни гром, ни гроза,
Только – посмертные трубы,
Что призовут из безвестных могил
Всех, кто загинул без вести,
Без поминания – всех, кто любил,
Жил и сгорел в этом месте…
Допеть он не успел. Тычок в незаживший бок заставил его умолкнуть.
– Нашел о чем распевать, чужак! – прошипел Бошку. – Накличешь на нашу голову…
– Кого? – удивился Птицелов.
– Кого-кого, – пробурчал мутант. – Непогребенных, вот кого!
– А чего их бояться, – сказал Птицелов. – Под развалинами непогребенных этих… до самой Столицы частокол можно выстроить…
– Понимал бы что, – не унимался Бошку. – Одно слово – чужак!
– Да ты не обзывайся, объясни толком…
Бошку поозирался боязливо, затем потянулся к уху Птицелова лягушачьими губами.
– Те, кто под развалинами, не опасны, – прошептал он. – Дома они у себя померли, понял?! Все равно что погребены, как положено. Принц-герцог, когда с нами жил, над ними даже отходную читал, заместо священника…
А непогребенные – это те, кто на дороге этой сгинули. Или в болотах, или там, где Плешь сейчас… Понял?
– Угу, – отозвался Птицелов. – Только чего их бояться, все одно – мослы да черепушки…
– Старики сказывают, – вклинился в разговор Хлебопек, – души непогребенных в упырей вселились. Думаешь, почему их упырями кличут?! То-то! Упыри и есть. Не погребли их по обряду, не отпели даже. Вот они и лютуют теперь.
– А по-моему, байки все это, – сказал Птицелов. – Бабские суеверия… Упыри – это всего лишь большеголовые мутанты. И ничего больше. Так, говорят, сам Колдун считает…
– Сам он мутант большеголовый, – непочтительно отозвался Киту. – Помнится, принц-герцог говорил, что упыри до Гриба были обычными псами. Преданными, понятливыми, ласковыми… А после – в них словно бес вселился. Лаять и хвостами вертеть разучились. Зато бурчат теперь, почти по-человечески. Ушлые стали, любой капкан обойдут за версту…
И человечиной не брезгуют, сам знаешь…
– А куда это подевался, ваш принц-герцог? – спросил Птицелов, чтобы сменить тему. – Только и слышу: принц-герцог то, принц-герцог сё, а самого в глаза не видал…
– Уехал он, – откликнулся Бошку. – Как Башни сломались у северян, так и уехал. В Столицу подался.
– Что же это он, благодетель, бросил вас, что ли?
– Не трепи, чего не знаешь, – окрысился вдруг Колотун. –