Семён, долго не раздумывая, согласился и с первой же попытки положил руку урядника. Богдан своё поражение не признал и, ссылаясь на жульничество со стороны егеря, потребовал реванша. Семён согласился и вновь выиграл. На этот раз Богдан смахнул своё поражение на скользкую руку егеря. Чтобы всё выглядело честно, руки им увязали кожаным ремешком. На этот раз под азартные крики казаков урядник упирался рукой до последнего, но в конце концов не выдержал превосходящей силы противника и проиграл схватку. Егеря во главе с есаулом Лозинским ликовали. Товарищеская радость только подлила масло в огонь. Потерявший контроль над собой Богдан предложил Семёну бороться. Но против подсечек, бросков и захватов ловкого в борьбе егеря упёртый кубанский бык противостоять не смог.
Чтобы не допустить общую потасовку между разгорячёнными до предела болельщиками, подполковник Паливода распорядился вызвать из караула кума Богдана, Зиновия Голушко. В это время Семён сам почувствовав не доброе и, умно разряжая взрывоопасную обстановку, поддался Богдану. В момент, когда Семён победоносно поднял руку уряднику, прибыл на место состязания наказной казак Галушко. Ему оставалось только собрать разбросанные в разные стороны поляны вещи кума и силой увести его в расположение гребной флотилии. Страсти сразу улеглись, и дружеская пирушка опять вернулась в своё миролюбивое русло. Поэтому в сегодняшнее утро Семён выглядел бодрячком. Чего нельзя было сказать о кашеваре.
Сгорбленная спина Терентия лишний раз подтверждала его скверное самочувствие. Он через силу шинковал ножом лежащий на столе кочан капусты. Неловким движением ножа порезал палец на левой руке. Нервно бросил нож на столешницу. Сдёрнул здоровой рукой с головы повязку. Зубами оторвал от своего головного убора ленту и перевязал ею пораненный острым лезвием ножа палец. После чего наведался к наполненной до краёв родниковой водой кадушке и, упёршись в её деревянные края руками, опустил в прохладную воду свою больную голову. Замер на некоторое время в такой позе, а когда воздух в легких закончился, резко вытащил голову наружу. Тяжело отдышался. Повязал на голову тряпицу. Вернулся к столу и принялся вновь за отложенное дело.
«Похмелье – дело тонкое», – как никто понимая состояние Терентия, мысленно произнёс подполковник.
После