грузом на слоноконе.
Маршал, не тошно от тяжести,
свойственной орденам?
Лучше пришлись бы, мне кажется,
вам фронтовые сто грамм.
Наши поэты – не ротами,
а в одиночку правы,
неблагодарную Родину
тоже спасали, как вы.
Но не напрасно громили мы
монументальный быт.
Мраморными и гранитными
нам не по нраву быть.
В центре застыв прибульваренно,
Высоцкий – он сам не свой,
слепленный под Гагарина,
оперный, неживой.
Сколько мы набестолковили.
Даже Булата, как встарь,
чуточку подмаяковили.
Разве горлан он, главарь?
Сверстники-шестидесятники,
что ж, мы сошли насовсем,
смирненько, аккуратненько
на пьедесталы со сцен?
Сможем и без покровительства,
бремя бессмертья неся,
как-нибудь разгранититься
или размраморниться.
Не бронзоветь нам ссутуленно,
и с пьедестала во сне
Беллочка Ахмадулина
весело спрыгнет ко мне.
Тайные уроки
Во время кинофестиваля
в Москве, вцеплявшейся в гостей, —
стоял премьерный хруст костей,
а на саянском перевале
учительницы бастовали.
Они с плакатами вставали
у школы запертой своей:
«Чем нам кормить своих детей?»
Их было трое – тех училок.
Страх всем давно дышал в затылок,
и голод всем глядел в лицо.
Их было трое. Двое – вдовы,
хоть на панель пойти готовы,
да избы здесь безмужиковы
и беспанельное сельцо.
А третья —
та была бурятка.
Она примкнула для порядка,
поскольку первенца ждала,
а от кого – ответим кратко:
да от залетного орла.
И была из бабьих глоток
здесь частушка хороша,
как внезапный охолодок
из железного ковша:
«Три училки – три бобылки
завелись у нас в селе.
Три бобылки-отлюбилки
и от слез навеселе».
Здесь, обнимаючи березы,
вы были не всегда тверезы.
Как самогонки не хлебнуть,
когда в глазах сухие слезы,
и где он, – хоть бы кто-нибудь?!
Стояла бездыханной школа,
застывшей, вроде ледокола,
неоправдаемо тиха —
там ни диктанта, ни стиха,
но, на училок не серчая,
несли родители-сельчане
то рыбину, то петуха.
Училки, русские училки, —
народной совести копилки,
вам было стыдно у ворот
увидеть с болью спозаранок
ожегший взгляд букет саранок —
от ваших школьников-сирот,
и знать, что каждый, как подранок,
вас вместе с Пушкиным так ждет.
Из районо – одни попреки.
А