– О, Дима идет! – Катя раскорячилась перед открытой духовкой, полотенцем вынимала форму с пирогом, – открой-ка.
Лолка пошлепала в прихожую, пошурудила двумя замками:
– Ка-ать! Он не один. Пускать?
Из кухни донеслось:
– Кто там еще?
Лолка:
– А я знаю? Мужик. Симпатичный.
Она посторонилась, прижавшись спиной к двери туалета, прихожая была шириной в один шаг. Дима вошел, покрутился, поставил явно тяжелую сумку в угол, за ним вошел второй, этому ношу свою поставить было уже некуда. Лолка отодвинулась в проем узкого коридорчика, ведущего в кухню, освободила местечко на полу для котуля. Тут же за ней нарисовалась Катя, разобравшаяся, видать, с шарлоткой.
– Ну, привет, привет, – Дима приобнял Лолку, мазнул чуть отросшей щетиной ей по щеке, – это вот Вадим… Вы, наверное, знакомы, он вас всех на практику археологическую выкатывал.
Она поняла, кто это. Хмыкнула и, улыбаясь прямо в темные омуты цыганистых глаз, сказала:
– Неа, меня он точно нигде не выкатывал.
И помолчав:
– Я и на практику не ездила. Не сложилось. Дала полный самоотлуп.
Катя у нее за плечом Вадиму:
– А ты-то откуда?
Но ответил Дима:
– Катенька, представь, выхожу из троллейбуса, и прямо на него наскочил. Они, оказывается живут в нашем районе, за проспектом. А мы и не встречались ни разу.
А Вадим, разведя руками:
– Да, вот так живем рядом и знать не знаем. Прикольно получилось.
«Да, прикольно, прям водевиль. Муж-дурачок приводит в дом любовника жены. Эти делают вид, что не знакомы. Во втором акте любовники обжимаются на авансцене, ничего не видящий муж проходит вдоль задника. В третьем акте он застает их за поцелуем в оранжерее. Катарсис. А что здесь делаю я? А, ну да, роль второго плана, путаюсь у всех под ногами, создаю неловкие ситуации,» – Лолку забавлял нежданный поворот. Пришла к подруге, чтоб вдвоем побазарить о своем, о девичьем, по большому счету, Катьку послушать, та найдет личных проблем на пустом месте, а попала в пьеску. Ладно, посмотрим, чем дело кончится, чем сердце успокоится.
Шарлотку поедали на кухне. Лолка задвинулась в угол между столом и холодильником, в спину ей чуть поддувало из форточки, скознячок бродил под маечкой, приятно студил тело. Напротив – Вадим, прижатый к шкафчику. Он разливал вино, не переставая разглагольствовать:
– Прикиньте, у нас недавно ценный кинжал сперли. Из реставрационной мастерской. Мужик притащил яванский крис аж четырнадцатого века, что-то там подмандить надо было, а Егорыч, мастер наш, взял без оформления, мимо кассы.
Катя покачала головой:
– Не мог Егорыч. Он двадцать лет там работает, зачем ему втихаря что-то делать.
Вадим пожал плечами:
– Может и не мог. Раньше. А нынче смог. Лишние башли карман не тянут. Тут другое интересно. Про кинжал вроде бы и не знал никто, Егорыч его в свою кондейку отнес и под ключ в ящик. И в первую же ночь его скомуниздили. Он утром пришел, ящик свой