плотник самый щуплый
пошутить решил с мурзой
дорогою шуткой.
Он, косясь на пиалу
вроде бы покорно,
в обе рученьки – пилу
и себя —
по горлу.
Эх, князья, что значит смерд,
знали, видно, плохо вы.
Не стерпели эту смерть
все другие плотники.
Слышишь это, князь Мстислав, —
твои смерды киевские,
топорами заблистав,
в бой последний кинулись.
Князь, плетьми ты эту голь
сек перед войною.
Понял спин холопских боль
княжеской спиною?
С той раздробленной земли
мы Орду не скинули,
но полки уже росли
за такими спинами.
В землю вслушивался князь,
будто колос осенью…
Так на Калке началась
битва Куликовская.
Я пришел к тебе,
Куликово поле,
чтоб шеломы твои
прорастали в глаголе.
Я любого индуса пойму
и зулуса
больше,
чем чистокровного русского труса.
Трус убогий,
от страхов своих изможденный,
ты духовно в России
еше не рожденный.
Разве Дмитрий Донской
или Минин с Пожарским
так бы махонькой строчки в стихах испужались?
Разве Петр,
всю Россию бесстрашно проветривая,
задрожав,
под сукно положил бы проекты?
Разве те,
кто погибли за Родину в Бресте,
так тряслись бы за кресло какое-то в тресте?
Знали мы и на дыбе,
ломавшей нам косточки с хрустом,
невозможно быть истинным русским —
и трусом.
Если б жили мы,
трусами умирая,
мы еще бы ходили в ярме у Мамая.
Если б трусы одни мельтешили и лгали,
то не пал бы рейхстаг,
не