Назаров сидел на подоконнике и в общей перепалке не участвовал. К нему подошел Калиныч:
– Айда с нами в Москву, Юрь Николаич! В новую армию. Повысим вас в звании, да опять воевать станем, только не за батюшку-царя, а за новую власть. Как вам такое предложение?
Назаров лишь усмехнулся.
Калиныч прищурился:
– В Москву, стал быть, не хотите. Не на Кубань ли навострились? Можа, к своим потянуло?
Назаров продолжал курить, не обращая внимания на задирания однополчанина, который теперь вполне мог оказаться его врагом.
– Гляди, барин, не ошибись!
Калиныч нарочно назвал его «барином» – подчеркнул ненадежность Назарова, но Юрий плевать хотел на угрозы. Он знал, что не пойдет за подобными Калинычу горлопанами.
Споры продолжались, но комбриг Петров разом закрыл собрание:
– Мы все равно не договоримся, товарищи офицеры. Пусть каждый поступает согласно своей совести.
С тем и разошлись.
Снова приходилось выбирать. Ехать на Север – значит, участвовать в гражданской войне. На юге – то же самое. Оставаться на Украине и служить сепаратистам под командованием немцев Юрий считал позором. Не зная, что предпринять и куда податься, он бесцельно слонялся по пыльным улицам Каменец-Подольска. Когда проголодался, ноги привели его в харчевню на окраине города. В центральных ресторанах пировали победители.
За одним из столиков сидел давний знакомый Самуил Рубинчик. Увидев Юрия, он приветливо помахал ему. Назаров обрадовался: Рубинчик ему нравился.
Хозяйка харчевни, толстая еврейка в засаленном переднике, подала им обед.
– Что думаете делать, Назаров? – спросил Рубинчик.
– Еще не решил. Хандра напала.
– Таки довоевались! А я, дурак, добровольцем пошел, лез из кожи, чтобы заслужить двух «георгиев», хотел с их помощью избавиться от черты оседлости. Кто знал, что евреи смастырят революцию и мои подвиги обесценятся как царские карбованцы. Курам на смех теперь мои цацки.
– Почему же курам на смех?
– Так большевики ж отменили черту оседлости. Все евреи, даже не георгиевские кавалеры, могут жить где угодно. Юмор в том, что я попал в заколдованный круг: куда ни сунься – везде заставляют воевать. А какой мне интерес воевать? Почему Самуил Рубинчик должен вечно воевать? Они думают, что я Александр Македонский или Наполеон?
– Не верю, Рубинчик, что вы не видите выхода из этой ситуации.
– И вы совершенно правы, Назаров. Не жаловаться же на прачечную, если у соседа грязные кальсоны. Нет такой ситуации, из которой Рубинчик не извлечет удовольствия. Скажу вам по секрету: есть идея!
Рубинчик подмигнул Юрию и закурил. Он определенно вызывал симпатию своим оптимизмом и тем, с каким наплевательством