– Может, ты заснул, и тебе все привиделось? – с надеждой вопросил Арменыч.
– Нет, – отмел его инсинуации Петя. – Ночью я, конечно, спал так себе, но ведь это не повод засыпать в лесу, да еще в разгар поисков.
Старик расстроился:
– Жаль, богатая версия. Во сне все что угодно привидеться может.
– Ну извини, – развел руками Петя.
– А таблеточки?
– Я тебе что, наркоман? – возмутился Петя.
– Я ж про другое! – заторопился Арменыч. – Мало ли, голова заболела. Ам таблеточку. И не ту. Перепутал, со всеми бывает.
– Скажешь тоже, – обиделся Петя. – Тебя послушать, так у нас дома склад сильнодействующих лекарств, причем россыпью.
– Болотные испарения? Галлюциногенные? – задумчиво протянул Арменыч.
Тут Петино терпение окончательно лопнуло.
– Более реальные версии есть? – осведомился он.
– Нет, – вздохнул Арменыч и машинально разлил по третьей.
Выпили, закусили, помолчали.
– Ничего я не понимаю, – признался Арменыч. – Одно могу сказать: чудес не бывает. Все и всегда можно объяснить, а если нельзя, то просто наука до этого еще не дошла. Туристы эти… Возможно, обычный криминал, но почему тогда ценные вещи на месте?.. Ничего не понимаю, – повторил он.
– Оп-пера приедут. Завтра. Сегодня машина сломалась, – вклинился в разговор Федор. Судя по рубленым фразам и невнятному выговору, самогон Шотика Арменовича произвел на него неизгладимое впечатление. Уже с третьей рюмки.
– У‐у, Сатурну больше не наливать, – озабоченно посмотрел на него Петя. – Отсутствие практики – страшная сила.
Парень услышал и очень обиделся.
– Наливай! – махнул он рукой и едва не навернулся с табуретки. Глаза у него были пьяные-пьяные.
– Тебе уже хватит.
– Ну и ладно, – проворчал Федор.
Сам собой разговор свернул на природу непознанного и отношение к этому непознанному человека. Шотик Арменович был великолепен. Блистая эрудицией и ораторским искусством, он доказывал, что тайна есть всего лишь нерешенная задача и что самое чистое удивление и радость ждут человека только на пути познания. В процессе, так сказать.
Петя не соглашался. По его мнению, такое понятие, как «тайна», имело право на существование. Она должна вызывать сладкое томление и трепет, дрожать в далеком мареве и будоражить воображение. Тайна и ее открытие – разные вещи, и смешивать их не следует.
Петина эрудиция оказалась слабее, чем у Арменыча, а уж про доказательную базу и говорить не приходилось, поэтому в качестве аргументов он использовал эпитеты «гребаный романтик» и «пошлый прагматик», чем себе несколько противоречил.
Федор тоже попытался поучаствовать, но на него не обратили внимания. Наверное, он имел что сказать, но заплетающийся