27 декабря после ленча мы собрались в зале, чтобы участвовать в викторине, которую подготовила Фелисити; двадцать вопросов были отпечатаны на двух больших листах бумаги. Эту комнату выбрали потому, что огромную гостиную трудно отапливать, а погода стояла очень холодная. Зала в Торнхеме тоже очень большая, с двумя лестничными маршами, образующими галерею в дальнем конце, но та часть комнаты отделялась двойными дверьми, и в результате получалось уютное помещение с камином. В камине развели жаркий огонь, а вокруг расставили стулья и два дивана.
В Торнхем-Холле не было ни крыльца, ни фойе или вестибюля, и поэтому сквозняки проникали в дом прямо через входную дверь. Широкие окна по обе стороны от двери дребезжали от ветра, но вокруг камина было достаточно тепло. Леди Тиннессе надела тонкое шелковое платье и, похоже, считала оскорбительным для своего дома, что миссис Данн накинула на плечи шаль, а одна из сестер Фелисити обулась в ботинки на меху. Я точно помню, какое место занимала в круге гостей: справа от камина, лицом к входной двери. По одну сторону от меня сидел зять Фелисити, а по другую университетская подруга. Всех рассадили так, чтобы пожилые люди оказались ближе к огню, и между университетской подругой и камином располагались престарелый бригадир, жена престарелого бригадира и миссис Данн, а леди Тиннессе и пожилые супруги из Эрбриджа сидели напротив них. Дети не спали – в другой половине залы, согреваемой электрическим радиатором, они играли со своими рождественскими подарками.
Фелисити раздала листы, на которых сверху были надписаны наши имена. Кажется, именно в этот момент я начала задавать себе вопросы: что мы тут делаем, зачем подвергаем себя экзамену, участвовать в котором не обязаны, почему жертвуем своим свободным временем ради теста на общую эрудицию, соревнуясь друг с другом в бессмысленном состязании? Зачем? Ради чего? Первым призом была маленькая бутылка виски, вторым – коробка шоколада. Наша покорность объяснялась силой характера всего лишь одной женщины. Никому и в голову не пришло отказаться, хотя старые дамы явно боялись провала и унижения, то есть что они, как странно выразилась Белл, не «справятся».
Фелисити заняла стул в самой дальней от камина точке круга, лицом к огню, и несколько секунд сидела между мужем и Львицей Эльзой. Потом встала и уже не вернулась на место; она внимательно наблюдала, как мы опустили взгляды к листам с вопросами. Высокая, крепко сбитая, но в то же время стройная, темноволосая женщина. Царственное лицо, густые черные волосы, едва заметный черный пушок над верхней губой, мини-юбка, вошедшая тогда в моду, но не очень подходящая таким высоким и крепким женщинам. У вас тридцать минут, сказала она, ровно полчаса, а максимальное число баллов – пятьдесят. Потом Фелисити пошла к детям, по дороге включив свет.
Часы показывали половину четвертого, но уже начало темнеть. Красный свет от камина был слишком слаб.