Эмили уже почти посадила голос, как неожиданно к ней подсела молодая щеголеватая особа. На девушке было помпезное темно-вишневое платье и вычурная шляпа. Как и полагалось, дама была при аксессуарах. Зонтик и сумка того же цвета, что и наряд, болтались в руках особы. Странно…Что все эти солидные люди забывают на сем позорном рынке!
Пытаясь для себя понять, эффектен ли возникший перед ней образ или безвкусен, Эмили пришла к выводу, что все-таки второе. Через минуту разговора выяснилось, что девушка по имени Джолли нуждается в изображении своего образа на фоне построек Парижа.
Все в посетительнице было неестественно. Даже ее имя казалось выдуманным. Скорее всего, рядовая Сьюзан с параллельной улицы. И все же где проходит грань? Юна. Миловидна. Имеет претензионный вид. Как свысока она взирает. А на деле, дешевка из трущоб, шатающаяся по рынку в поисках подделок дорогих вещей. Но даже на глупые траты нужны средства. Вероятно, чья-то содержанка, задумавшая потрясти воображение подруг подобными картинами.
С новой клиенткой было нелегко сторговаться. Ей хотелось получить изображение за полшиллинга, а не за два. В итоге сговорились на одном. При этом Эмили предстояло изобразить особу в белом платье, сидящей на качелях возле Лувра. С собачкой в руках. И пажом, придерживающим зонтик. Большей нелепости даже Эмили придумать не могла, но за шиллинг была готова и на это.
Как и кого могла привлечь эта противная Джолли? И чем она сама, Эмили, хуже? Быть может, своим строгим платьем? Или своим простодушием? Да, в ней мало притворного, кокетливого. Она, пожалуй, слишком открыта. Ей следовало бы напустить на себя такой же важности, как делает Джолли. Но нет, она не такова. Совсем не такова.
Наконец работа была завершена. Джолли тут же выразила недовольство длинной и цветом своих волос, а также формой головного убора. По поводу лица она ничего не выражала попросту потому, что Эмили изобразила путешественницу издали, как и было задумано изначально. Пририсовав пышные банты к шляпке и пажа-помощника возле качелей, Эмили потребовала оплату, намекая, что недурно было бы добавить. Но особа, фыркнув, выдавила из себя шиллинг и скрылась с картиной в руке.
В этот день Эмили нарисовала еще пару портретов. Правда, за треть от объявленной цены. А также продала какой-то кухонный натюрморт – вазу с фруктами на синей скатерке. Заработав четыре шиллинга, Эмили отдала два Биллу и два оставила себе: не нужно спешить с оплатой по счетам. Мало ли что еще может случиться!
Вернувшись вечером домой, Эмили сразу легла спать, позабыв об ужине. Ночью ей снились какие-то глупости, в том числе Лувр и тысяча маленьких белых собачонок.
Прошло