«Нет. Разве может человек вот так: взять и умереть…» Но я стал судорожно искать пульс на его запястьях.
Где-то на перекрестке скрипнули тормоза, и красно-белый рафик уставился на нас, затем сорвался с места и стал стремительно приближаться.
Врач что-то поколдовал над стариком, потом жестом подозвал санитара, и тот с шофером уложили старика на носилки.
«Жив?..»
«Был…»
Звонко хлопнула задняя дверца, словно выстрелила; машина фыркнула, выпустив облачко сизого дыма.
Улица снова была пуста; падал снег; серые дома молча смотрели на нас; и нам вдруг показалось, что ничего не было…
Этого действительно ничего не было – мы в тот вечер очень сильно опаздывали на спектакль по пьесе американца Эдварда Олби…
ЗИМНИЕ СУМЕРКИ НАД ПЕТЕРБУРГОМ (1991)
Искристо-серый Петербург…
Б. Пастернак.
1.
Хотел ли я, хотела ль ты…
Но что от нас теперь зависит?
Лишь вздох печальной пустоты
Оставит чистыми листы
И не встревожит ворох чисел.
И будет мертвым телефон,
И будут сумерки кружиться,
И будет долог этот сон…
И полуночный почтальон
В окошки к нам не постучится.
2.
Мятеж царит среди картин —
Вневременной отрезок долог.
И я опять брожу один
Вдоль зазывающих витрин
Чужих кафе и книжных полок.
Все в этом городе – не так,
Все в этом городе – иначе.
Какой-то сумрачный дурак
Устроил искренне бардак
И нынче бродит наудачу…
3.
Неужто верить тем словам,
Что были сказаны когда-то…
Идти по выцветшим дворам,
И петь хвалебную дарам
С подачи щедрого заката;
Смотреть на странно белый снег
Над Зимней скованной канавкой,
Не жаждать участи калек,
И не искать прошедший век,
Как в сумке дамскую булавку…
4.
Царя – отечеству, царя!
И власть законную – сенату!..
Но вновь листы календаря
Уносит ветер, и зазря,
Совсем чужому меценату…
Какую пыль во тьме хранит
Суровый всадник фальконетов?..
Но никого не освятит
Глаголом страждущий пиит
Средь кабаков и туалетов…
5.
Зачем мы бродим здесь, скажи,
Среди морщин искристо-серых,
Средь одиночества и лжи,
Благоговея, как пажи
За шлейфом радужной химеры?
Зачем мы бродим здесь, ответь,
Приговоренные к молчанью,
Где все не золото, а медь,
Где страх, что можем не успеть
К необходимому